Цветок и облако

   Цветок и облако

Девчушка одна в Нагасаки

Каталась верхом на собаке

И клялась не расти,

Чтоб хозяйку нести

Было легче лохматой собаке.

   - Мама, можно пойти гулять?

   - Иди, Ханако. Только если дождь - сразу домой!

   - Хорошо, мама!

   Маленькая Ханако выскользнула за дверь. Мать проводила ее взглядом и вздохнула. Младшая дочь не любила играть, редко улыбалась, не разговаривала с другими детьми - многие до сих пор думали, что Ханако не умеет говорить. Если мать или сестры звали ее - она приходила, если просили помочь - делала все, что нужно, но очень редко обращалась к ним сама. Зато при каждой возможности Ханако убегала в поле, начинавшееся сразу же за домом, и возвращалась только к вечеру. Мать много раз пыталась занять ее чем-нибудь другим, поговорить с ней, развеселить, но каждый раз ей казалось, что Ханако слушает только из вежливости. "Да, мама", "Хорошо, мама", "Я попробую, мама"... а серьезные черные глаза смотрели куда-то в пространство, словно искали что-то вдали. И мать махнула рукой. Ханако еще совсем ребенок, пусть подрастет - может быть, со временем она перестанет всех дичиться...

   Едва за ней закрылась дверь, Ханако преобразилась. Всегда серьезное лицо расцвело улыбкой, и она со всех ног бросилась по знакомой тропинке через высокие травы. Ее голубое платье намокло от росы, высыхавшей только к полудню, волосы растрепались, но маленькой Ханако не было до этого никакого дела. Она добежала до берега реки, упала в траву и счастливо рассмеялась. Ханако была такой маленькой и легкой, что трава держала ее, словно гамак, и ей нравилось думать, что она - это не она, а яркий цветок, расцветший на стебле. Ее ведь и звали Ханако - Цветок. На подол ее платья села бабочка. "Ну вот, я и правда цветок", - засмеялась Ханако. Как хорошо, что сюда не ходят другие дети! Мать все время хочет, чтобы она с ними играла, но это же так неинтересно! Ханако пыталась им объяснить, как это - быть цветком, а они только смеялись. Ну и пусть играют своими глупыми куклами и мячиками! А у нее есть целое поле и река, и еще облака в небе. Вот облако-корабль, вот облако-замок, вот птица, вот монах в шляпе. А вот большая-большая собака.

   Трава зашевелилась, и Ханако услышала шумное дыхание. Над ней появился огромный белый пес, больше ее самой и лохматый, как растрепанное ветром облако. Ханако еще никогда не видела таких больших собак, но ничуть не испугалась - у пса была очень добрая морда. Он высунул большой розовый язык и лизнул Ханако руку.

   - Здравствуй, - сказала Ханако.

   - Здравствуй, - сказал пес. Ханако захлопала в ладоши:

   - Ты умеешь говорить! А я думала, собаки говорят только в сказках. А как тебя зовут?

   Пес явно смутился.

   - Меня никак не зовут.

   - Так не бывает. У всех собак есть имя. Давай я буду звать тебя Ину. Ты будешь собакой по имени Собака.

   - Согласен, - кивнул теперь уже Ину. - А у тебя тоже есть имя?

   - Конечно. Меня зовут Ханако.

   - Красивое имя.

   - Мне тоже нравится. Я здесь играю, как будто я цветок. Я расту в поле, на меня садятся бабочки, а надо мной плывут облака. Я похожа на цветок?

   - Очень. Я даже сначала так и подумал.

   Ханако засмеялась:

   - Мне нравится с тобой играть. Ты надо мной не смеешься. А давай теперь я буду лепестком, а ты большим белым облаком, и ветер унесет нас далеко-далеко!

   - Давай! - Ину лег на землю, чтобы маленькой Ханако было легче на него взобраться. Она прыгнула на лохматую собачью спину, и пес понесся через траву, так что даже ветер засвистел в ушах. Ханако взвизгнула от восторга и вцепилась в теплый мех. Ину мчался огромными прыжками, как будто не касаясь земли, казалось, еще немного - и белый пес с маленькой наездницей поднимется в воздух... Но тут поле закончилось.

   - Ну как, понравилось? - спросил Ину.

   - Ага! А теперь обратно!

   - Тогда держись крепче!

   На этот раз Ханако пришлось почти лечь на пса - иначе ее бы сбросило ветром. Ни одна собака на свете не умела так быстро бегать. А Ину летел по полю, ловя ветер раскрытой пастью и гордо подняв пушистый хвост. Прыжок, еще прыжок... и Ханако с псом плюхнулись в реку.