Цветок папоротника - страница 12

Елена Сергеевна, взялась за сердце и опустилась на табуретку.

– Что-то ты темнишь, дочка.

– Да ничего не темню! – возмутилась Оксана. – Просто я решила отдохнуть: посидеть дома, погулять по городу, сходить в музеи. Вон, у нас новый храм построили, огромный, красивый. Я уже два года мимо него езжу и любуюсь, а внутри ещё ни разу не была. Всё времени нет. Давай сегодня сходим туда на экскурсию!

– Как? Пешком? – удивилась Елена Сергеевна.

– Ну почему? На такси. Я Лёху тоже в отпуск отправила. Лето, мёртвый сезон, все в отпусках, работы нет.

Мать пожала плечами и, кажется, успокоилась. Поставив перед Оксаной тарелку с завтраком, она пошла собираться.

Самый величественный храм в городе напоминал скорее музей, чем обитель Божью. Но Оксана, чтобы порадовать маму, покорно повязала тёмную косынку, купила много свечей и пошла расставлять их, останавливаясь возле каждой иконы. Процесс зажигания огоньков ей очень нравился.

После посещения храма Оксана и Елена Сергеевна заехали в магазин, чтобы купить летнюю одежду для Оксаны.

Переодевшись в примерочной в яркое длинное платье и лёгкие босоножки, она почувствовала себя намного комфортнее, чем в строгом деловом костюме. Потом выбрала спортивный костюм, купальник и лёгкий пляжный халатик. Вся одежда отвечала самым строгим стандартам целомудрия с поправкой на летнюю жару.

– Мы с ребятами собираемся съездить на речку или на какое-нибудь озеро, – пояснила она матери, но тем самым лишь усилила её подозрения. Резкая перемена в стиле одежды и настроении дочери все больше настораживала и раздражала Елену Сергеевну. Оксана уже чувствовала приближающуюся истерику, но приняла решение во что бы то ни стало не давать матери ни единого повода для рыданий.

До самого вечера она была мила и вежлива, искусно обходя все острые углы в разговорах и соглашаясь с Еленой Сергеевной во всём, даже если была в корне не согласна. Но, несмотря на все старания, тучи скандала неумолимо сгущались, а для долгожданного ливня у матери так и не находилось ни единого повода. И тогда Елена Сергеевна сделала беспроигрышный ход.

– Оксаночка, – со сладкой улыбкой обратилась она к дочери за ужином, – а ты уже Библию прочитала?

– Ну, не всю, конечно, – улыбнулась в ответ Оксана. – Но все четыре Евангелия прочитала.

– Ну и как?

– Немного трудно читать, непривычный язык, но в целом учение Иисуса мне понравилось. – Отвечая, Оксана тщательно обдумывала каждое слово, чтобы не ляпнуть чего-нибудь крамольного.

– Так, может, пришло время подумать о крещении? – Елена Сергеевна победно замолчала, ожидая привычную полемику.

Но Оксана знала, что этот вопрос непременно будет задан, и была к нему готова.

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна.

Елена Сергеевна не поверила своим ушам, лихорадочно соображая, где же подвох.

– Только мне нужна крёстная, – продолжила Оксана. – Поэтому давай пригласим в гости тётю Веру. И когда она приедет, сходим в церковь и окрестим меня.

Елена Сергеевна не знала, радоваться ей или наоборот. С Верой, сестрой мужа, у неё были очень натянутые отношения. Елену всё время раздражало, что Вера «тянет с них деньги». На самом деле Василий Сергеевич просто очень любил старшую сестру и делал ей хорошие подарки ко всем праздникам. И помогал деньгами исключительно по собственной инициативе.

Тётя Вера была верующей даже во времена СССР, когда это не приветствовалось партией и правительством. Елена Сергеевна тогда осуждала золовку и старалась ограничить её общение со своей дочерью, чтобы та не сбивала ребёнка с толку своими «религиозными бреднями». Тётя Вера же мечтала окрестить племянницу с самого её рождения.

Когда отец Оксаны был жив, тётя Вера каждое лето приезжала к ним в гости из небольшого провинциального городка, но после его смерти визиты её прекратились. Сейчас она присылала поздравления к Рождеству и Пасхе, а Оксана втайне от матери переводила ей деньги, чтобы тётке не приходилось жить на одну пенсию. На этом их отношения заканчивались.

– Я завтра позвоню тёте Вере. А сейчас спокойной ночи.

Оксана поцеловала мать и скрылась в своей комнате. Там она упала на кровать и перевела дух. Весь день она балансировала на острие своего языка, но всё-таки сумела справиться с эмоциями и, пожалуй, впервые ей удалось не дать матери повода для скандала и слёз.