Цветок жизни. Книга изумрудная - страница 11

Остался работать дома (а вдруг тиби проснется, пока меня нет?), просматривал каталоги, вел деловую переписку. Отсекал лишнее из экспонатов выставки перед аукционом Баксби. Первым в сезоне.

И все время, ждал звонка дяди Миши. Я прекрасно понимал, что громадные состояния Демидовых и Монков, не игрушка. И, если уж я, двадцати семи лет от роду, Илья Бессонов, помешанный на искусстве, дал совет по сливу акций самому министру финансов, то это не останется незамеченным.

Ближе к пяти вечера, он позвонил и приказным тоном повелел мне явиться в родные пенаты. Что это значит? А то, что там будет па, дядя Генри и сам дядя Миша. Возможно, дядя Сережа Карамышев. Министерство в сборе!

Ну, в кабинет отца меня втянули, буквально, за шкирку. Три «монстра» Имперской политики окружили меня и началось.

— Рассказывай, — па серьезен, но и доволен?

Так, Илья, ухо востро. Ответы покороче. Лицо кирпичиком.

— Свадьбы не будет.

Трое переглянулись.

— Откуда такие вести? Уж не от Демидова ли? — Генрих фон Штраубе смотрел проницательно, но и довольно?

Чему они рады-то? Думай, Илья. Союз двух богатейших семей, всегда оппозиция Государственной казне. Союз Демидов- Монк, совсем угроза. Ответ- хорошо, что слияние не состоялось или было отложено. У правительства есть время на «подумать и пресечь». Этим они и довольны.

— Нет. Не от него.

— Илья, сейчас не время для молчанки и игр. Сорвано слияние, которое могло повлиять не только на финансовую сферу жизни Империи, но и на политическую! Давай, помоги отцу! — и не шутит.

Что я имею? Сведения и Лилит на руках. Она ценный приз. Однако и опасный. Она без документов. На полулегальном положении. Я могу защитить ее, вероятно. Но, не гарантированно. Итог — придется рассказать о ней.

Почему-то я не мог допустить и мысли о том, что ее обидят. Пусть я стану козлом отпущения в этой игре, но малышка будет спасена.

— Вчера я увел Лилит де Монк у Демидова, предварительно избив его. Сейчас она в моем доме, спит. Восстанавливается после «поглотителя».

Немая сцена.

— Охренеть! — па очнулся, — Это точно, мой мороженый сын исполнил?

— Силён, опарыш, — Дядя Миша.

— Отбуцкал самого Борьку? — Генри вставил свое слово.

И это верхушка власти Империи…. Стиву бы еще сюда, он превосходно матерится….

— Илья, ты как ее нашел? Помнится, ты картины ее собираешь. Она же совершенная невидимка была. Неужто, выследил? — дядя Миша пытался пару лет тому назад помочь мне в поисках Лилит.

— Можно и так сказать, — если расскажу про магнит, упрячут в психушку.

— Ну, картины тут ни при чем, думается мне. Иначе, зачем он ее саму прихватил? А, Илья? — хороший вопрос и на него придется ответить.

— Я ухватил ее в последний момент за руку, когда она пыталась утопиться. Вся в синяках и заморенная голодом. Демидов полез в драку и я его избил. Лилит- тиби. Предупреждая ваши вопросы и просьбы, отвечу сразу- встретится с ней не дам. На допросы не пущу. Пресс-конференции с ее участием не будет.

Лилит слишком слаба, чтобы прямо сейчас начать всю суматоху. Ей нужно время и я дам его ей.

— Все сказал? — па не улыбался, пытаясь переварить мой рассказ.

— Не все. Ей нужны документы.

— Что-то еще? — дядя Миша готов был помогать и это хороший знак.

— Безопасность. Я не дебил, и понимаю, что мой дом, не то место, где можно прятать наследницу такого состояния.

— Хочешь, чтобы ее отправили подальше от Столицы?

— Нет. Она останется в моем доме, — почему я так сказал??!!! — Охрану предоставит Правительство.

— Это ты так решил? — па начал сердится.

— Да. Я так решил. И вы так решите. Выхода у вас нет.

— С чего бы? Я могу отправить ее в Гольде, — да, конечно, дядя Генри, так я и поверил!

Чтобы потом таскать ее в Столицу и обратно, рискуя потерять по дороге? Демидовы в состоянии нанять полк, а то и дивизию диверсантов.

— Парень прав. Пусть будет у него. Неплохая легенда. Сбежала из под венца к другому. Так бывает, — дядя Миша в этом вопросе был прост, но и эффективен, такой истории поверят.

— Мало, — отец принял решение, это было заметно по его рукам.

Они расслабились. Когда он думал, взвешивал, то всегда сжимал кулаки. Теперь его слово и оно станет последним.