Цветы для механика с «Андромеды» - страница 5
Он сидел за столом, положив локти на скатерть и подперев ладонями гудящую голову. Из кухни показалась Римма Сергеевна, в руках у нее серебрился кофейный прибор. Гришка потянулся к бутылке с молоком, из нее поили его утром. Бутылка одиноко стояла на белой скатерти. Гришка подвинул к себе бутылку и сбоку от стола увидел разбросавшего щупальцы осьминога, и поднимаясь над ним, изящные зонтики лилового цвета.
Снова и снова смотрел изумленный Гришка по сторонам и открывал для себя диковины, невиданные им прежде.
Над застекленной горкой с посудой на длинных столбиках опрокинулись узкие фарфоровые чашки. Ближе к окну парили в воздухе бирюзовые кисти, а из угла, с широких зеленых ладоней, смотрели на Гришку сиреневые фонарики.
— Выпить, наверное, хочешь? — спросила Римма Сергеевна.
Механик не ответил, поднялся из-за стола, потрогал пальцами колючки дикообраза, заметил приоткрытую дверь, шагнул и в широкую щель увидел две темных головки на узких поставленных рядом кроватках.
Гришка обернулся. Римма Сергеевна в легком халатике и цветастом переднике поверх стояла у стола и смотрела на Гришку.
— Твои? — спросил он.
Римма Сергеевна кивнула, погладила невидимую морщинку на скатерти, с места на место переставила сахарницу и вышла на кухню.
Она принесла чайник и вазу с вишневым вареньем, поставила перед Гришкой и встала напротив.
— Садись за компанию, — улыбнулся Гришка, согласно кивая.
Он сам разлил горячий напиток по чашкам, невзначай встретился с нею глазами, и только теперь увидел ее глаза. Гришка не смог объяснить — какие они. Только таких вот глаз он никогда не видел. Завораживающих, печальных, вобравших в себя цветочные легионы, заполнившие человеческое жилище.
«Дела, — подумал Гришка. — А говорят, что ночью все кошки серы… Совсем другая баба на утро. А может, все потому, что у себя она среди цветов этих на месте…»
Он силился продолжить мысль, мозг с трудом ему повиновался, и будто жернова медленно поворачивались у механика в голове. Гришка посмотрел на Римму Сергеевну, снова встретился с нею глазами, и мурашки забегали у него по хребту.
— Послушай, — сказал Гришка, с трудом отведя глаза. — Давеча хозяйка сказала, что агроном ты вроде… Хлеб, значит, сеешь?
Римма Сергеевна усмехнулась.
— Цветы выращиваю и насаждения в поселке. Должность такая, и называется — агроном…
«Агроном, — подумал Гришка. — Чудно-то как…»
Он поднял чашку с налитым чаем, повертел в руке, примериваясь, и поставил обратно.
— А кофе можно? — неестественным тихим голосом спросил он.
Римма Сергеевна налила ему кофе. Она приготовила его раньше, а сейчас предложила горячее молоко, но Гришка отказался, размешал сахар и поднес чашку к губам.
Он выпил черный кофе наполовину, поставил чашку на блюдце, с минуту вертел головой, открывая все новые чудеса.
— А ихний отец? — неожиданно спросил Гришка. — Где он?
Римма Сергеевна помедлила с ответом, протянула руку, подняла и поставила молочную бутылку.
— Поэтому и не держу этого, — тихо сказала она.
Гришка выругался про себя и стал допивать кофе. Зачем спрашивал, идиот, какое дело тебе… Ему было стыдно, хотя механик не знал об этом. Конечно, тот, ее который, пил и выгнала его, а может, умер от водки, все равно, не его, Гришкино, дело, надо идти Игоря разыскивать, и пацаны хозяйки могут проснуться.
— Спасибо, — сказал Гришка. — Большое тебе спасибо.
Римма Сергеевна наклонила голову, Гришка подошел к ней вплотную и провел ладонью по волосам.
— Пойду я, — просто сказал он.
Жила Римма Сергеевна на втором этаже. Занудисто скрипели ступени, тяжелая дверь пискляво ругнулась, и Гришка бережно, не ударила б в спину, придержал ее, выходя на крыльцо.
Красная дорожка вывела Гришку на заставленную заборами улицу. Заборы были разные, и за ними жили разные люди. Невысокое солнце разграфило тенями мостовую, над раскидистым деревом сцепились воробьи, отстаивая право на перезрелую и чудом сохранившуюся вишню. В проулке мелькнула женщина с подойником в руках. Гришку обогнал мальчишка на велосипеде, он завилял задом, до педалей ноги не доставали, и два раза обернулся, пока не доехал до поворота.