Цветы ненастья - страница 10

- Браво! – Дима включил стоящий рядом торшер. – Молодцы! – он поднялся на ноги.

Толстяк с непредсказуемым проворством лихо скатился на пол. Забившись в угол, сжался в испуганный мычащий комок, с ужасом глядя как Дима, держа в руке пистолет, неспешно направляется к нему. Элла, резво накрывшись одеялом, с паническим страхом в глазах, внимательно следила за ним.

- Ну что, сучонок? Попал? Прощайся с жизнью… - он направил на него ствол.

- Нет, нет… Не убивайте! Это не я! Это все она… - визгливо запричитало волосатое чудище. – Я… я не виноват! Я заплатил… Пятьсот долларов!

- Пятьсот долларов? – это была ошеломляющая новость. – Так вот оно что! Это не любовник! Ну, Эллочка! Ну, людоедка! – пронеслось в мыслях. Повернулся к ней:

- Что любимая? Работаем? Мало тебе?

Она молчала, помутившимися глазами глядя на него. Вряд ли была в состоянии что-либо отвечать.

- Отпустите… - жалобно заплакало существо.

- Ну-ка, постой! – Дима ткнул дулом в подбородок. – Ты кто? Что-то лицо мне твое знакомо! Коммерсант?

- Я депутат, - хныкало чудище. – Городского законодательного собрания… Я больше не буду, - просительно хватал за ноги.

- Ясно! – он отпихнул раскаивающегося депутата.

- Где видеокамеры стоят? Говори, тварь! – он с ненавистью и презрением смотрел на блудницу. – На кого же ты, Эллочка, работаешь?

Она находилась в полной прострации, зубы лихорадочно стучали, она не сводила глаз с «Макарова». Дима убрал оружие.

- Ладно, живите! – поняв, что больше ему ничего уже не добиться, вышел, громко хлопнув дверью.

«- Ничего себе новости! – он бесцельно мчался по ночному городу. – Кто у нас притоны и путан курирует? Нугзар! Вот гад! Но зачем ему моя личная жизнь? Стоп! Причем здесь я? Она нужных людей к себе в постель таскала, а он на них компромат собирал! Ну и дурень же я! Ну, Элла! – у него даже обиды на нее не осталось. – Работает девочка!»

А вот на собственную несообразительность и недальновидность сильно расстроился.

- Как ребенка провела! Ладно, переживем…

Чувствовалась усталость, сильно хотелось спать.

- Куда теперь? – он вдруг подумал об Ольге. – Лежит там одна, в незапертой квартире, - «Крузер» уже разворачивался. – Поеду… к ней!

Вошел тихо, прикрыл дверь, заглянул в комнату. Она мирно спала, все так же свернувшись на просторном диване. Дима прошел в кухню. Плеснул в рюмку коньяка, мелкими глотками цедил крепкий ароматный напиток. В голове приятно зашумело, стало легче на душе.

- Ничего, ничего, не так уж все плохо, - думалось ему. – Поживем еще! Повоюем!..

Он вернулся, скинул куртку и сел на пол, прямо возле спящей девушки. Уже вставало солнце, и в комнате было совсем светло. Дима устроился удобнее и долго смотрел на нее, прислушиваясь к дыханию и вглядываясь в расслабленные черты лица.

Она неожиданно улыбнулась во сне, прошептала что-то и, слегка нахмурившись, чуть заметно покачала головой.

- А ведь она красивая! – мелькнула мысль. – Красивая. Совсем не такая как Элла… - он приподнялся и внимательно оглядел ее. – Лет двадцать, не больше. Совсем еще девчонка! Что же у нее случилось?

Опять на него нахлынул порыв нежности. Слегка касаясь, гладил ее волосы. Гладил и смотрел на нее. Она крепко спала, неслышно вздыхая иногда. Дима сам не заметил, как уснул, провалившись в тревожный прерывистый сон. Открывал глаза, видел ее лицо и засыпал снова.

Очнулся окончательно, когда в умытые вчерашним дождем окна уже весело врывались солнечные лучи. Часы на стене показывали восемь тридцать.

                           Глава третья

Широкий представительный «Мерседес-600», миновав пост охраны, неторопливо пробирался по асфальтированной лесной просеке. Часы на приборной доске высвечивали 10.20. Раздался звонок мобильного телефона.

- Здорово, Серега!

- Привет, Летяй! Как вы там?

- К одиннадцати будем. Парни с Валькой уже на месте…

- Ну, все, я тоже выбираюсь, – Черкес отключил связь, посмотрел на водителя.

- Все, Женёк, погнали…

«Шестисотый», будто самолет на взлете, с нарастающим урчанием, приемисто и мощно стал набирать скорость, устремляясь черным блестящим кузовом. Навстречу летели тесные ряды деревьев, свежий лесной воздух врывался в открытые окна. Яркое утреннее солнце сверкающими отблесками отражалось в тонированных стеклах.