Д'эволюция - страница 6
— А мы вот так! — приговаривал он, хрустя огурцом, — Вот мы как!
Гости уже несколько раз порывались качать Небывалого, а одна юркая старушка, про которую никто ничего толком не знал, украдкой поцеловала его в плечо.
— Песню! — кричал подвыпивший слесарь Банников, — Василий Федорович, поэму!
— Онегина пусть прочтет, — заливалась Агафья Любомирц из аграрного отдела.
В довершение всего, в банкетный зал вихрем ворвалась семилетняя Ира, внучка профессора, в белом платьице и с огромным бантом на голове. Подбежав к деду, она от души чмокнула его в пахнущую одеколоном щеку и прошепелявив стишок, убежала.
Небывалый даже всплакнул от умиления.
— Голубы вы мои!.. — шептал он гостям, — Красавцы!
Вахтера Триумфатова развезло так, что он несколько раз порывался уговорить гостей поймать и выпустить белых голубей в честь юбиляра. Налито вперившись в сидящего слева электрика Жору, он, то и дело сплевывая, вещал:
— Значиться, поймать белых сетью, пяток, а то и боле, опосля всем миром их в небо-Швырь! И салют из пушек! Так, шоб уши заложило!
Его с трудом утихомирили.
Застолье казалось, должно было продолжаться вечно, но вот настало время прощаться. Последний тост, по традиции, оставался за юбиляром.
Небывалый тяжело поднялся с места и постучав вилкой по бокалу, призвал гостей к тишине.
Враз смолкли все разговоры за столом-сорок пар глаз уставились на профессора.
Обведя гостей немного грустным, но таким добрым взглядом, старик улыбнулся в бороду и пробасил:
— Дамы и Господа! Друзья мои! Мои любезные родственники и сослуживцы! Мои соратники!
Многих из вас я знаю вот уж полвека, кое-кого с самого рожденья! Вы-моя семья! Вы клан мой! И в этот день, и в любой другой, мне радостно видеть вас в добром здравии и чувствовать вашу поддержку! Спасибо вам за то, что пришли поздравить меня сегодня! Спасибо вам… — голос его сорвался, — …просто, за то, что вы есть…
Я люблю вас всех… — всхлипнув, он сел.
И тотчас же, стол взорвался аплодисментами. Гости шумели, хлопали, улюлюкали и непрерывно кричали: Слава! Слава!
Как вдруг, в шуме голосов кто-то четко произнес:
— Расскажите-ка нам о том, что было в Черновцах(!), любезный Василий Федорович.
И тут же все стихло.
Старик зыркнул угрюмо по столу, однако никто и виду не подал. Гости сидели прямо, словно аршин проглотив. Двое дипломированных специалистов из Средней Азии притворились, будто играют в нарды, а юркая старушка, про которую никто ничего толком не знал, быстро перекрестилась.
Кажется, кто-то из гостей потерял сознание, а может и не было этого, не буду врать.
— Г-гады! — просипел Небывалый, — Подонки!
Плечи его тряслись.
Гости угрюмо смотрели прямо перед собой. В воздухе повисло напряжение.
— Боже. Какие скоты, — хрипел старик, елозя рукой по столу в поисках опоры, — Дарья, перцу мне, живо!
Тотчас же подали красный перец. Дрожащей рукою старик сунул его в рот, и некоторое время сосредоточенно жевал.
Затем резко кивнул, решившись и встал, прямой и грозный как скала.
— Хотите знать, что было в Черновцах? — с презрением рыкнул он. Гости молчали. На лицах одних было написано замешательство, на других-плохо скрываемое отвращение. Внезапно, импозантная Любомирц, одетая в тончайшего шелка платье, издала булькающий звук, и зашлась в безудержной рвоте. Никто даже не посмотрел в ее сторону.
— Чтож, расскажу вам, что было в Черновцах… Раз уж сами напросились!
Что тут началось! Гости всполошились, повскакивали со своих мест и в голос молили старика не бередить прошлое. Многие падали на колени и бились головами об пол. Один малоизвестный художник нарисовал на полу пентаграмму и танцевал в ней неистово, хлопая себя по груди и напевая разудалые частушки.
Но Небывалый был неумолим.
— Так тому и быть. — прошипел он.
Время пришло.
Несколько раз плюнув через левое плечо, Небывалый обратил свой взгляд на Танюшку, что сидела подле него. Девушка покраснела и забилась вся конвульсивной дрожью. Под прицелом цепких стариковских глаз, она привстала со стула, непослушными руками потянулась к белоснежной блузе и рванула в стороны, истерично, дико притоптывая.
Небывалый одобрительно крякнул.