Далекое путешествие - страница 14
— Это цветы на деревьях!
Да, это цветут мичуринские сады. Сколько их! Они виднеются за домами, тянутся вдоль железной дороги. Вишенки подняли тонкие цветущие ветки к небу. У белых и розоватых от цветов яблонь ветки широко раскинулись и клонятся к земле.
У Наденьки немного кружится голова. Но это ничего, потому что перед глазами цветы, цветы, такие красивые, каких она никогда не видела.
А вот проплыл белый вокзал. И больше ничего не плывёт. Всё стоит. И сквер напротив вагона стоит. Значит, поезд остановился.
Вот мимо сквера уже бегут Маша и Машенька с большим бидоном. Посреди сквера человек. Наверное, из железа. Смотрит с подставки прямо на Наденьку.
— Это памятник Мичурину, — говорит Нина Павловна и опускает оконное стекло. — А у памятника, видите, пионеры сажают цветы.
Дети разглядывают Мичурина. Вот он, как живой: худощавый, в шляпе с полями.
А в вагон долетает запах посаженных им садов, такой чудесный, что Наденька вдохнула его глубоко-глубоко, даже глаза закрыла.
Вдруг зашумело, загрохотало, мимо окон пронёсся паровоз, за ним вагоны. Это встречный поезд.
Только он остановился, с площадок, перемахнув через все ступеньки, соскочили на платформу моряки в белых бескозырках.
— Ой, смотрите, два моряка несут наш большой бидон! А где же Маша и Машенька? — заволновалась Ира.
И напрасно. Вот они, идут сзади. Не дали им моряки нести тяжёлый бидон с кипятком. Сами принесли и на площадку вагона поставили.
— Куда вы едете? — закричал им Вова.
— В Ленинград, учиться. А вы куда?
— Мы из Ленинграда в новый городок. А вы уже по морям на пароходе плавали?
— Приходилось.
— А по тёплому морю плавали? Наш городок видели?
— Как же! Конечно, видели!
— Хороший, да?
— Какой там хороший! — засмеялся моряк, черноглазый, загорелый, зубы так и сверкают. — Стоит одна избушка на курьих ножках, другая — на петушиных, третья — на цыплячьих — вот и весь городок…
— Нет, — закричали ребята. Но всё-таки забеспокоились, захотелось им скорей приехать и посмотреть, какой же на самом деле их городок.
Только с Мичуринском было жаль расставаться. Приятно было сидеть за столиками и завтракать. В вагоне были открыты окна, было ясное небо и кругом цвели сады.
Но засвистел паровоз. Замахали бескозырками ребятам моряки; замахали руками юные мичуринцы, и видно было, что у них тёмные от земли ладони.
Проехали станцию, а за ней опять сады. Но здесь совсем крохотные деревца.
— Они еще малыши, да, Нина Павловна? — спросила Таня. — Когда вырастут, тогда будут взрослые?
— Но, может быть, не здесь они вырастут, — сказала Нина Павловна. — Может быть, осторожно выкопают эти деревца, и поедут они на поезде, полетят на самолёте в далёкие города и там будут расти.
— Да, да, будут! — горячо подтвердил Вадик. — Я знаю, Мичурин делал так, чтобы самые красивые вкусные яблоки росли на всей земле!
— Кто тебе сказал?
— Мама.
— Она хорошо сказала.
Нина Павловна смотрит на своих ребят, на крохотные деревца будущих садов. А поезд идёт всё быстрее, и ребятам уже хочется знать, что будет дальше…
По-летнему
Едут дальше наши путешественники.
Всё ярче светит солнце, всё теплее в вагоне. Раньше были видны чёрные поля, а здесь они уже зеленеют. В Ленинграде в сквере еще только пробивалась первая травка, за Москвой она была чуть больше, а здесь трава густая, высокая. Здесь уже по-летнему оделась земля.
Вдруг промелькнёт дубовый лесок — и опять кругом высокая трава.
Таня с Вадиком сидят у окна и спорят.
Таня говорит, что это лес с такими большими полянами.
А Вадик говорит, что когда поляны во столько раз больше леса, тогда это уже не называется лес.
— Нет, называется лес, — спорит Таня.
— Нет, теперь совсем не видно леса, одна трава. А когда одна трава, тогда, я знаю, — это степь!
— А вот опять лесок. Ага, это не степь!
Вадик не знает, что ответить. Он бежит в другое отделение к Нине Павловне и, даже не замечая, что́ она делает, спрашивает:
— Когда на земле трава, тогда это степь, да?
— Да, — раскрывая большой чемодан, отвечает Нина Павловна.
— А когда и лес и степь, тогда как называется?
— Так и называется: лесостепь.
Вадик бежит обратно и кричит: