Далия Блэк. Хроника Вознесения - страница 17

Видите ли, за каждой историей, как правило, скрывается другая.

Я сыграл совсем небольшую роль в истории Кода Импульса и того, что произошло с миром с его открытием, – небольшую, но важную. Я не против того, чтобы люди помнили меня просто как начальника Далии, забытого всеми астронома, но, полагаю, не менее важно, чтобы люди знали: не всё так просто.

Это началось с открытия Далии.

Но она была не первой – до неё были другие.

Итак, началось.

Я не спала почти тридцать три часа, но не чувствую усталости. Это плохо? Не считая визита в ванную, когда мой мочевой пузырь уже едва ли не разрывался, и на кухню за очередной порцией кофе и несколькими кусками разогретой в микроволновке пепперони, всё это время я почти не вставала из-за стола в своём кабинете, работая с данными Импульса. Какое-то безумие, честное слово!

Я никогда не встречала ничего похожего.

Может показаться, что я преувеличиваю, но всё это правда… И ещё какая.

Ребёнком я никогда особо не любила научную фантастику. В детстве отец часто брал нас с братом в кино: ему нравились фильмы со зрелищными спецэффектами, где зрителям полагается охать и ахать на самых крутых сценах. Нико серьёзно увлекался «Звёздными войнами». У него были пижамы с персонажами оттуда и коллекционные фигурки. Я предпочитала кино помрачнее – такие фильмы казались мне более правдоподобными, более настоящими. Занудно, правда? Наверное, это из-за того, что происходило в то время с моей матерью и со всеми нами. Мне хотелось видеть, как люди в кино справляются с проблемами реального – то есть нашего – мира. Мне не нравился эскапизм.

Если же мне хотелось посмотреть на пришельцев, то они должны были выглядеть действительно чужеродными, несвойственными нашему миру.

В большинстве научно-фантастических фильмов пришельцы всегда были просто другой версией людей – может, у них были какие-нибудь лишние выпуклости на теле, глаза другого цвета или три головы, но они знакомились в барах, как мы, пили алкоголь, как мы… Они сражались, спали друг с другом и в целом были слишком человечными во всех аспектах, кроме внешности и языка.

Даже будучи ребёнком, я знала, что это нереалистично: если в космосе и есть жизнь, думала я, она не должна быть похожа на нас. То есть если мы, конечно, когда-нибудь эту жизнь обнаружим. Нет, пришельцы, если они существуют, должны настолько от нас отличаться, чтобы мы даже не могли определить, в самом ли деле они живые. Забудьте о космических амёбах или о созданиях, сотканных из света, мы говорим о существах, которые обитают не в нашем пространственно-временном континууме, а где-то там, где мы не можем их видеть.

Как те существа, что послали Импульс.

И по Коду Импульса можно предположить, что его создатели обладают таким интеллектом, который мне сложно даже представить. Необязательно превосходящим нас по уровню (хотя так и есть), но совершенно на нас непохожим. Мы мыслим линейно. Наше сознание тесно переплетено с концепцией времени. Мы привыкли к календарям и расписаниям. К циклам и срокам. Наши математика и физика тоже завязаны на концепции времени, каким мы его себе представляем. Через линзы времени мы смотрим на мир и придаём своим жизням смысл: всё рождается, живёт, умирает, и цикл повторяется до бесконечности.

И всё же разум, создавший Код Импульса, находится выше времени.

Я не могу объяснить, откуда я это знаю. Но я знаю.

Я так чувствую. Это ощущение у меня внутри, прямо в груди, похожее на чувство неожиданной свободы…

И хотя я не могу перевести код (не могу даже понять, где у него начало, а где конец), не понимаю математических правил, на которых он основан, я точно знаю, что он одновременно и невозможно древний и создан всего за несколько секунд до того, как я его обнаружила. Звучит безумно, и я это знаю. Фрэнк бы, услышав такое, покачал головой и сказал, что я совершила ошибку. Код Импульса – словно океан: волны, разбивающиеся о берег возле твоих ног, заканчивают то, что самые глубокие океанские течения начали ещё поколения назад. Вот как это для меня выглядело.