Дальними маршрутами - страница 23

— Карошо! — продолжал долговязый и пальцами правой руки с силой нажал на голову больного. Калинин громко простонал и тут же снова впал в забытье.

Очнулся летчик только ночью и, к своему удивлению, заметил у изголовья сидевшую в халате женщину.

— Пить, — слабым голосом сказал летчик. Женщина быстро налила в стакан воды, приподняла голову больного и напоила его.

Помолчав, лейтенант спросил:

— Кто вы будете?

— Сестра, зовут меня Софьей, — наклонясь над ухом больного, почти шепотом сказала она.

— Где я нахожусь? — так же тихо продолжал Калинин.

— В немецком госпитале для военнопленных.

— Что меня ждет?

— Будете хорошо вести себя — быстрое выздоровление.

— В этом для меня нет никакой радости.

— Будут и радости...

И Софья рассказала лейтенанту историю госпиталя. Еще менее месяца назад он был советским. Здесь лежало много раненых бойцов и командиров Красной Армии. Госпиталь со всем обслуживающим персоналом попал в окружение и не смог эвакуироваться с нашими отступающими частями. С приходом гитлеровцев его лишили продовольствия, все запасы медикаментов вывезли в те госпитали, где находились раненые немецкие офицеры и солдаты. Только благодаря местному населению больные получали необходимое питание, а также и медикаменты, собранные из прежних запасов городских и сельских аптек.

— Обслуживающий персонал госпиталя весь из русских, дружный. Если надо — любая помощь будет оказана, — заключила сестра.

После того как Софья ушла, Калинин не сомкнул глаз. В голову лезли разные мысли: если сестра говорила правду, он среди своих людей. Пойдет на поправку, тогда можно будет думать о том, как по лесным тропам и болотистым местам незамеченным пробраться за линию фронта. А вдруг Софья провокатор? Возможно, она была подослана специально для того, чтобы узнать, чем дышит советский летчик. «А я-то, простофиля, разболтался, — думал про себя летчик.

С этими тревожными мыслями Калинин встретил рассвет: за окном лил дождь, а в палате все больше и больше поскрипывали койки. Просыпались раненые. Постепенно между людьми завязывался разговор. Приподнялся и сосед Калинина справа. Покряхтев, он обратился к летчику:

— Ваша фамилия Калинин, Николай Михайлович? — спросил сосед.

— Ну, допустим так.

— Моя — Воскресенский, зовут Михаилом Григорьевичем. Я тоже летчик, на «пешках» летал. Был сбит истребителями, три дня назад доставлен в этот госпиталь.

Летчики разговорились. Трудный это был разговор двух советских людей, оказавшихся в фашистском госпитале. Какого вопроса ни касались, все сводилось к одному: при первой возможности — бежать.

— Вот и надо нам как можно скорее вставать на ноги, — заключил Воскресенский.

— Согласен, что надо. Только как бы побороть эту ненужную хворь, — добавил Калинин.

Молодость, непоколебимое желание во что бы то ни стало выбраться из фашистского плена делали свое дело. Летчики стали подниматься с коек и ходить по палате. На седьмые сутки их перевели в отдельную небольшую палату. Вскоре к ним пришла сестра Софья.

— Как у летчиков дела? — начиная разговор, спросила сестра. Ее большие карие глаза не могли скрыть какой-то радости.

— Да вроде бы неплохо, — в тон сестрице ответил Воскресенский и добавил: — Вот только тоскуем по воздуху...

— Воздух у вас будет — чистый, бодрящий, — улыбаясь, продолжала Софья. — Сегодня ночью вам принесут гражданскую одежду, примерьте ее, а потом в путь-дорогу. Наши товарищи о вас уже позаботились.

План побега Калинина и Воскресенского выдерживался точно. Через сутки Софья пришла в палату и, увидев летчиков переодетыми, серьезно сказала:

— Теперь вы рабочие госпиталя, идете со мной за больными. Понятно?

— Хорошо, — ответили офицеры.

Шло утро 2 октября сорок первого года. Трое советских людей: женщина-патриотка и двое еще не окрепших от ран воздушных воинов вышли потайной дверью из госпиталя и зашагали по глухим улицам Путивля. Впереди тихо, точно крадучись, шла Софья, за ней Калинин, замыкающим Воскресенский. Город словно вымер: нигде не было видно людей. Вот путники миновали городскую окраину, далее начиналась деревня Пруды. Вскоре Софья свернула в глухой переулок. Из-за угла неожиданно вышел человек. Он подошел, поздоровался со всеми и пригласил идти за ним. Это был партизанский связной Василий Докунин. (К несчастью, через несколько месяцев фашисты, узнав о его связях с партизанами, повесили патриота на глазах у горожан.)