Дальними маршрутами - страница 72

— Есть, передать на землю! — отчеканил радист.

По расчету времени под нами должен быть хребет Карпат. Напрягаю зрение, силюсь увидеть что-либо. Вскоре слева от нас на белом облачном пространстве показалась какая-то темная полоса. Ну, так и есть. Это в разрывах видны отдельные очертания гор.

Полоса гор, тянущаяся слева от самолета, подходит все ближе к нам. Теперь уже отчетливо видны отдельные вершины и на дальних южных склонах — мерцающие огоньки редких селений.

Надо торопиться, произвести промер ветра. Прильнув к окуляру прицела, ловлю впереди по курсовой черте светящуюся точку. Минута, другая — снимаю величину угла сноса. Потом рассчитываю путевую скорость, направление, скорость ветра и угол прицеливания. Теперь у меня есть все данные для точного сбрасывания осветительных бомб!

За Карпатами облачность постепенно рассеивается, но земля просматривается еще плохо. Приходится вести корабль главным образом по расчету времени и магнитному компасу. Но вот показалась и граница облачности. Внизу чернеет земля, и на всем этом темном фоне поблескивает, вьется могучий Дунай.

— Впереди в двадцати километрах по курсу — Будапешт! — сообщаю я экипажу. И тут же прошу Иванова: — Подержи, Анатолий, курс, хочу поточнее определить угол сноса в районе цели.

Уцепившись за какую-то световую точку, командир повел самолет строго по прямой. Когда эта небольшая процедура была закончена, Иванов, помигав сигнальной лампочкой, громко, чтобы весь экипаж хорошо слышал, сказал:

— Всем глядеть в оба!

Все ближе и ближе подходим к Будапешту. Мы уже отчетливо видим вспыхнувшие над целью светящие бомбы, десятки оживших прожекторов. Но прожекторы беспорядочно рыщут в пространстве: никакого контакта, никакой взаимосвязи в действиях. Тем лучше для наших экипажей. Зенитчики ведут огонь больше по светящим факелам, чем по бомбардировщикам.

Прильнув к прицелу, отчетливо вижу всю наземную обстановку. Первые полки, прилетевшие сюда раньше нас, уже сделали свое дело: в районе Западного вокзала и на территории главных мастерских железной дороги полыхали пожары. Хорошо виден мне и огромный мост через Дунай, а чуть левее моста на берегу реки наша цель — военный завод.

— Курс 190 градусов! — командую я.

— Есть 190! — отвечает летчик.

Где-то совсем рядом рвутся зенитные снаряды. Один, потом другой прожектор скользнули по крылу самолета, но почему-то не стали задерживаться, ушли в сторону.

— Так держать! — кричу я и тут же нащупываю боевую кнопку. Вот цель вошла в перекрестие прицела, и я с силой нажимаю на кнопку. Вниз полетели первые три бомбы с наружной подвески и осветили цель. Вслед за мной повесил над целью десять факелов капитан Хорьков.

— Отлично! — разворачивая самолет на второй заход, говорит Иванов. — Только бы не подкачала молодежь.

Первыми сбросили бомбы экипажи летчиков Захарова, Редунова, Федорова и Пинкина, и на территории завода возникли два крупных пожара. Но вот в 01 час 49 минут по центру завода ударил штурман экипажа Юмашева лейтенант Гацук. И тут же к небу поднялся огромных размеров столб дыма и огня.

— Есть! — крикнул радист Дегтярев. — Прямо в завод кто-то угодил.

Когда мы снова зашли на боевой курс, в воздухе догорали последние «люстры». Бомбить с таким освещением становилось трудновато. Но тут мы сбросили еще десять светящих бомб, и над газовым заводом стало по-прежнему светло, как днем. Экипажи Воробьева, Казанцева, Кузнецова, Гавриленко, Кротова, Никольского один за другим прицельно сбросили бомбы, довершив начатое первыми экипажами полка.

. С каждой секундой обстановка в воздухе накалялась. Прожекторы все чаще и чаще стали ловить самолеты, давая зенитчикам возможность вести огонь по освещенной точке. Но наши летчики уходили в сторону от зенитного огня. Тут и там бомбардировщики вели бои с ночными истребителями противника.

Самолет лейтенанта Кротова был схвачен сразу десятью прожекторами. Подоспевший истребитель противника хотел было разделаться с экипажем. Лейтенант резко маневрировал, входил в пикирование, но ему никак не удавалось выбраться из лучей прожекторов. В самый, казалось, критический момент, когда истребитель, уже зайдя в хвост бомбардировщику, хотел с близкой дистанции расстрелять смельчака, радист и воздушный стрелок заметили «мессершмитта» и опередили его длинными трассами пуль и снарядов. Фашист шарахнулся в сторону и больше не пытался атаковать бомбардировщик.