Дама в синем. Бабушка-маков цвет. Девочка и подсолнухи [Авторский сборник] - страница 10

Впрочем, это касалось, главным образом, ее квартала, который она привыкла считать своими владениями, поскольку до сих пор держалась завоевательницей. Красивая, непредсказуемая, намеренно словоохотливая с соседями и торговцами, Соланж прежде ценой постоянных усилий поддерживала иллюзию обладания — и только теперь внезапно осознала, до чего все это было утомительно.

Теперь, ничего не требуя, скользя, подобно безмолвной тени, среди тех же соседей, которые на нее и не смотрят, она чувствует себя свободной до неуязвимости. Проходит мимо лавок, и торговцы ее даже не окликают. Короче, новая Соланж живет своей жизнью, никому неведомой и потому исполненной прекрасной безмятежности.

И все-таки не далее как сегодня, вот только что, когда она покупала овощи, зеленщик, отсчитывая монетки, долго и пристально вглядывался в ее лицо. Она почувствовала, что он готов заметить: «Вы очень похожи на…» — или спросить, не доводится ли она случайно родней такой-то… Но Соланж испарилась, оставив его стоять с разинутым ртом: он до того растерялся, что она и сейчас, срезая тонкую шкурку с морковок, тихонько над ним посмеивается.

Она разложила овощи на подоконнике, на случай, если вдруг Степенный старый господин с той стороны улицы появится в своем окне. Дело в том, что Соланж стала подстерегать его с того самого дня, когда они вместе любовались детским полдником. Ей очень хотелось бы еще раз понаблюдать за чем-нибудь вместе с ним, раствориться в созерцании, как они делали это в сквере, у песочницы, праздно и бездеятельно. Ей очень хотелось бы научиться у Степенного старого господина правильному способу смотреть на мир.

Соланж дочистила последнюю морковку. За окном напротив по-прежнему не ощущалось никакого движения, но только что зажегся свет. Он дома. Она сочла добрым знаком то, что свет вот так вот взял да и зажегся именно в эту минуту.

И тут зазвонил телефон. Соланж неохотно взяла свой блокнотик и потащилась к двери в гостиную. Это Жак. Так она и думала.

Нацарапав на страничке «Жак», она прикрыла дверь, из-за которой к ней старались достучаться, силясь в чем-то ее убедить. Вернулась на кухню, хихикая, как маленькая девочка. В этом радостном детском смехе не было и капли злости. Ей стало смешно от внезапно осенившей ее догадки: а ведь у Жака-то появился соперник! Тот самый Степенный старый господин, который умеет правильно смотреть на жизнь, умеет просто-напросто потому, что уже состарился.

Соланж наклонилась поближе к зеркалу. Седой волос около уха потихоньку отрастал. Надо сказать, она его лелеет. Она с ним разговаривает, возится с ним, в точности так же, как возится со стоящими в гостиной цветами в горшках, изо всех сил стараясь помочь растениям выжить в этой окончательно заброшенной комнате.

Хотя к первому присоединились и другие седые волоски, и не только на висках, ими оказалась пронизана ее угольно-черная грива, которую она перестала подкрашивать, все-таки именно этот волосок остается предметом ее особой нежности.

Впрочем, нежности у нее теперь хоть отбавляй, хватает на все признаки того, что ее лицо и тело потихоньку начинают сдавать, — вот, например, те места, где кожа едва приметно смята. По утрам она выискивает эти складочки, тихонечко проводит по ним кончиками пальцев, ласкает взглядом. С нежностью относится она и к мелким коричневым пятнышкам, разбросанным по коже, словно теневые цветочки: удивительная вышивка времени на светлой ткани плоти, — она пересчитывает их по вечерам, после супчика, выложив руки рядышком, ладонями вниз, на кухонный стол.

Соланж улыбается зеркалу — оно так чудесно рассказывает ей именно ту историю, которую хочется услышать. Она улыбается завтрашнему дню, уже стоящему на пороге.

Ее волосы быстро обучились новой премудрости. Они теперь сами скручиваются в узел на шее, сами подставляются под шпильки, послушно, как собака, которая тянет голову навстречу ошейнику в хозяйских руках.

Сегодня очередь черной блузки.

Соланж берет лежащую на холодильнике сумочку, достает из овощного ящика туфли. Она очень довольна тем, что на верхней полочке платяного шкафа в спальне нашлись нитяные перчатки. Она больше ни за что не выйдет из дому без перчаток. Неплохо было бы купить шляпку к серому костюму. И еще она приглядела в галантерейной лавке, где торгуют чулками, бельем и мебельными тканями, темно-синее шелковое платье: у нее такое чувство, будто бы оно уже ей принадлежит.