Данайцы - страница 12

Я ждал, что погаснет свет, отключатся двигатели или еще что-нибудь в этом роде, но погас только монитор. Выждав минуту, я соединил разъемы. Похоже – обошлось. Компьютер перезагружался. И только затем я почувствовал запах. Не запах горелой проводки, а какой-то живой, приторный запах. На мониторе появилась надпись: «Поиск и проверка систем».

– Чувствуешь? – спросил я.

– Это духи, – сказала Юлия.

– Твои?

– Я серьезно. – Она провела по вентиляционной решетке пальцами. – Куда ведет эта труба?

– Не знаю.

Компьютер выдал список необнаруженных и вышедших из строя систем. Среди необнаруженных значились: двигатели первых двух ступеней, радиопередатчик, передающая антенна, три секции аккумуляторов и какие-то резонансные серверы. Среди вышедших из строя: одна буферная батарея, радиостанция, внешние температурные датчики и стабилизатор киля (?). Впрочем, «мелочи» сии меня интересовали мало. Я ввел команду «остановить двигатели» и после секундной паузы, подавившись воздухом, взмыл над пультом.

Охнув, с расставленными руками, Юлия зависла под потолком и сказала мне:

– Перестань.

– Ура, – успел ответить я ей, и только – в ту же секунду огромным плоским молотом пол полетел на нас.

Я ударился спиной о подлокотник кресла так, что хрустнуло в пояснице. Первое время, не решаясь пошевелиться, я думал, что сломал себе позвоночник. Юлия успела сгруппироваться, ее приземление вышло удачней моего. И, по-видимому, ей тоже был слышен хруст, она поспешила мне на помощь. Но когда выяснилось, что хрустнула не поясница, а крепление подлокотника, заявила:

– Балбес. – С холодным бешенством она покусывала сломанный ноготь. – Неужели ты думаешь, тебе позволят перехватить управление?

– Кто? – спросил я.

– Никто.

– Что ты имеешь в виду?

– Что нас предали.

– Кто?

– Откуда мне знать! – закричала она.

Я недоуменно молчал.

– Есть что-нибудь попить? – спросила Юлия.

Я достал ей баночку сока из посадочного НЗ. Облив руки, она оставила сок и молча уставилась на стену. Я дал ей салфетку и сам отпил пару глотков.

– Ты же сам все видишь, – сказала она. – И если мы не ошиблись кораблем, то этот… этот готовился специально для нас.

– Я не пойму: что значит «предали»? Кто? – То есть, намекая на полковника, я уже плохо соображал. Сознание мое был контужено мыслями о скорой смерти. Однако могли ли такие мысли считаться мыслями? Подобно компьютеру после перезагрузки, я не обнаруживал в себе многих свойств – здравого рассудка в первую очередь, – а обнаруживал нечто задохшееся, мертвое, как будто шарил в пустом аквариуме…

– А куда всё провалилось? И где мы будем жить? Ты знаешь, сколько у нас остается кислорода? – спросила Юлия.

– Хорошо, – кивнул я. – А кто не позволит мне перехватить управление?

– А ты перехватил его?

– Тогда кому это все нужно?

– Нам, – усмехнулась Юлия.

– Руководству Проекта? – уточнил я.

– Вот-вот.

– Американцам?

Она замерла.

Тут, как водится, меня прорвало. Я стал объяснять ей нечто баснословно бестолковое – что это смешно и дико (что?), что не для того нас готовили, чтобы после первой же неполадки (ничего себе неполадка) мы распустили сопли и что вообще мы не оправдываем доверия.

Где-то на излете сей тирады я начал соображать, что оглядываюсь по сторонам, прицеливаюсь, куда бы удрать, что уже не столько говорю, сколько задыхаюсь.

В общем, я влез в скафандр и спустился в «спальню».

Подо мной лежала лоснящаяся туша тюка. На стенах и на потолке блестела вода. Еще надеясь, что Юлия окликнет меня, я бил по стенам металлическим обрезком. Затем в моих руках оказалась дисковая пила, и я взялся кромсать тюк. Из него, точно из вспоротого брюха, полезли намокшие поролоновые внутренности. Между поролоном проскальзывали сношенные армейские ботинки, слесарные инструменты, маслянистая ветошь и еще черт знает что. То и дело с диска сыпались искры, что-то наматывалось на ось, брызжа грязной водой. В конце концов я бросил пилу, подобрал кусок поролона и вскарабкался обратно в рубку.

Юлия вздрогнула, увидев меня.

– Знаю, что ты хочешь сказать! – Я швырнул перед ней поролон. – Они разворовали Проект! Замечательно! Но ты представляешь,