Данте - страница 37

, их вернули. Для Гвидо амнистия все-таки запоздала. Малярия сделала свое дело. Поэт, не надеявшийся больше увидеть родину и изливший свои чувства в чудесной балладе, радостно возвратился домой, но поправиться уже не мог. Он умер через месяц. Донати и их друзья были сосланы в Умбрию.

Папа, которого теперь обрабатывал не только осторожный Симоне Герарди, но и буйный Корсо, решил для водворения мира отправить во Флоренцию специального легата. Выбор его пал на кардинала Маттео Акваспарта. Он прибыл в город в начале июня и немедленно потребовал именем Бонифация отмены всех приговоров, ибо, — говорил он, — они по существу направлены против самого папы. Но Лапо Сальтерелли, прежде чем кончился двухмесячный срок его приората (15 июня), добился создания специальной комиссии, которая совместно с приорами постановила, что папа не имеет никакого права вмешиваться в отправление правосудия в городе. Советы утвердили это постановление, и у легата была сразу выбита почва из-под ног. Соглашение становилось невозможным. Предстояла борьба, тяжелая и опасная, потому что папа был враг нешуточный. Нужно было заботиться о союзниках.

Флоренция издавна стояла во главе так называемой Гвельфской лиги, в которую входили Лукка, Пистойа, Прато, Сан Миниато, Сан Джиминиано, Вольтерра, Поджибонси, Колле. Силами этих городов удавалось поддерживать мир в Тоскане и держать в страхе ее врагов. Предстояли выборы нового военачальника Лиги, и из Флоренции в разные города были разосланы верные люди, чтобы под предлогом приглашения на выборное собрание укрепить связи с Флоренцией и предупредить против возможных интриг, дворянских и папских. Задача была трудная, потому что приходилось косвенно выступать против папы. А ведь Лига была гвельфская.

В Сан Джиминиано был делегирован Данте Алигиери.

В первый раз на Данте возлагалось ответственное поручение. И он его принял. Согласие его означало многое. Дело было не только в том, что Данте решил поехать в тихий городок, затерявшийся среди зеленых холмов Вальдэльзы, послом от Флоренции. Тем, что он поехал, он определил свою политическую позицию. Он будет не с Донати, а с Черки, не с дворянами, а с пополанами. До этого момента его политическое лицо было неясно. Он был дворянин. Мало того: жена его была Донати. Брат Корсо, Форезе, был его другом. Можно было ожидать, что если он и не примкнет прямо к дворянам, то по крайней мере сохранит нейтралитет, как очень многие. Данте этого не захотел. Его характер к этому времени определился вполне. Ему было ведь тридцать пять лет, и сложиться человеку было пора. Особенно в такое время, когда бурно теснились события и заставляли каждого чуть не ежедневно задумываться над их смыслом, политическим и моральным. То, что Данте пошел с пополанами, доказывает прежде всего его большую общественную честность. Он не захотел в этот критический для его родного города момент оставаться в стороне от тех, кто боролся и страдал. Он пожелал разделить ответственность за судьбу родины с наиболее активной частью ее сынов. Потому что ему претило положение быть senza infamia е senza lode, «без хулы и без хвалы» («Ад», III). И это навсегда. Он не будет оппортунистом и будет презирать компромиссы. Всегда, что бы ни случилось и как бы ни приходилось ему тяжело.

Другой вопрос, почему он стал на сторону пополанов. На него ответить труднее. Данте и помимо происхождения, помимо родственных связей скорее должен был стать на ту сторону, которая дальше от масс, в которой аристократический принцип проводился последовательнее. Ибо поэт был горд и высокомерен, к толпе относился с пренебрежением и чувствовал тяготение к избранным. Но его отшатнуло от Донати то, что они были люди беспринципные и подчинялись Корсо, человеку, отягченному многими преступлениями самого низменного свойства, что они втянулись в темную игру с папою, которая была очень похожа на предательство. А в этих вопросах Данте не знал колебаний. Совесть его была чиста, и свою чистую совесть он готовился сделать судьей дел и людей своего времени. Он не мог быть на той стороне, где был Корсо, где были такие, как Корсо, и если не такие, как Корсо, то такие, которые терпели Корсо. Но, по-видимому, и к Черки Данте не чувствовал особенно большой привязанности. Он был с ними, потому что они защищали самостоятельность и свободу его родного города против покушений извне. Ему долг велел быть с ними, не чувства. Политические и моральные соображения, отталкивавшие его от Донати, приводили его к Черки.