Данте Алигьери - страница 6
(1998) и «Красотки-головорезы»[7] (2002), и Мурасэ Сюко, создатель научно-фантастического аниме «Эрго Прокси»[8] (2006) и аниме-сериала «Робин – охотница на ведьм»[9] (премьера в 2002 году). И уж, конечно, вряд ли бы в таком дорогом проекте стали бы экономить на консультантах-дантоведах.
Конечно, все ошибки были сделаны сознательно. Сюжет требовалось адаптировать в расчете на многомиллионную аудиторию, большая часть которой не только никогда не читала Данте, но даже и не планировала делать этого. Перед авторами сценария «Ада Данте» стояла точно такая же задача, как перед любым рядовым сценаристом, работающим в производстве телесериалов: написать историю, которая бы максимально воздействовала на определенную аудиторию. В данном случае – любителей компьютерных игр и боевиков. Нужно было не столько упростить сюжет, сколько расставить в нем немного другие акценты и добавить батальных сцен, тем самым полностью изменив жанр. «Божественная комедия» ведь вовсе не боевик, а вполне мирное, хотя и достаточно эмоциональное путешествие наблюдателя по некоему аллегорическому миру, населенному вполне реальными персонажами. Понятно, что неадаптированный первоисточник для игры и анимационного фильма не сгодился бы.
Как оценивать масштабный труд создателей «Ада Данте»? Как надругательство ради денег над памятником культуры? Как любопытную кавер-версию классики? Или, может, как некий способ миссионерства?
Последняя версия не так уж парадоксальна, ведь сценаристы кровавого мультфильма немногим отличаются от своих средневековых предшественников, сочинявших назидательные истории для площадных мистерий. В этих постановках христианская мораль и крайняя набожность с легкостью совмещались с разнузданными, почти богохульными фрагментами. В основу какого-либо канонического сюжета вставлялись так называемые дьяблери (дьявольские сцены) или просто бытовые фарсовые сценки. Тем не менее мистерии считались не развлекательным, а просвещающим мероприятием для безграмотного народа, не читавшего Священного Писания.
Таким образом, вопрос о профанации высокого искусства и эстетическом надругательстве над Данте в компьютерной игре и в аниме остается открытым.
Интереснее другое. Почти одновременно с выходом в свет игры «Dante’s Inferno» комиссия европейских экспертов под руководством итальянки Валентины Серени решила изъять «Божественную комедию» из всех школьных программ за недостаточную толерантность и «элементы расизма».
Этот факт возмутил многих, в том числе русского поэта и специалиста по Данте Ольгу Седакову. В статье «Дело Данте» она писала:
«Многие годы занимаясь Данте, я была… поражена этим диагнозом (расизм!)…
“Комедия” уже входила некогда в список запрещенных книг, но по другому поводу: ее автор высказывался о современных ему папах и вообще о праве Понтифика на светскую власть таким образом, что иначе как еретичеством это не могло быть названо. Данте был одним из первых, защищавших идею “разделения властей”, духовной и светской: иначе говоря – одним из отцов секуляризма.
Этот проект, осуществившийся в Европе много позже, после Просвещения, предполагает, что общественная жизнь управляется не теократическими законами, а универсальными законами разума и морали, общими, как предполагалось, для всех людей и заключенными в самой человеческой природе.
Обвинение в еретичестве давным-давно снято с “Комедии”. Два ключа – мирской и духовной власти – сохраняются в гербах пап, но о мирской власти Церкви речи уже давно не идет. Иоанн Павел II лично покровительствовал Дантовскому обществу. Теперешнее требование запретить Данте исходит как раз от секуляризма в той его форме, которую он принял к нашим дням».
Вот уж действительно всё в точности, как в поговорке: за что боролись, на то и напоролись! Данте стал авторитетом для римских пап, а современному европейскому обществу его «Божественная комедия» показалась чрезмерно «католической».
За два года до «Дела Данте» Совет Европы потребовал удаления распятий из итальянских школ. Тогда и школьники, и преподаватели вышли на улицы с плакатами «Большинство тоже имеет свои права!». Протестовавшие не считали себя особенно верующими. Просто они ощутили, что распятия, висевшие в школах много веков подряд, неотделимы от их культурной самоидентификации, и встали на ее защиту.