Дар милосердия - страница 19
— Вы прекрасно танцуете, — услыхала мисс Браун, хотя в общепринятом смысле странное существо не проронило ни звука. Импровизированный рот не шелохнулся, черты нарисованного лица оставались неподвижными. Она заметила его случайно, когда наклонялась поднять последнюю бумажку. Просто глянула вверх и… выдала несусветную глупость.
— Планета необитаема! — заявила она, выпрямившись.
— В некотором роде, да, — согласилось существо. — В общем, как посмотреть.
Мисс Браун не на шутку испугалась, хотя по-хорошему надо было сперва пугаться, а уж потом пищать что-то там про планету, но смущение и стыд оттеснили страх на второй план…
— В танцах нет ничего постыдного, не нужно смущаться, — заявил Скетч, — тем более вы танцуете так чудесно.
— Я ловила документы, а вовсе не танцевала.
— Опять-таки, как посмотреть… Впрочем, мне пора. Вы завтра еще станцуете?
— Ловить документы скорее всего буду, если вы об этом.
— Тогда я приду снова.
И он начал таять в воздухе. Сначала исчезла голова, затем руки, квадратное туловище и, наконец, ноги. Словно кто-то стер ластиком картинку. По крайней мере, так показалось мисс Браун.
С бумагами под мышкой она, как лунатик, двинулась к столу, села и громко сказала:
— Похоже, я рехнулась.
В окружающей девственной тишине слова прозвучали неуместно. Ветер подхватил их и унес прочь.
Но ведь планета и впрямь необитаема. Кому, как ни мисс Браун, это знать. В конце концов, ее руками набирались длиннющие отчеты о геологических пластах, которым сотни миллионов лет, последнем отступлении ледника и многом, многом другом. И нигде ни единого намека на существование жизни!
Хотя странно, конечно. Гидрологический цикл планеты такой же, как и на Земле, климат и почва на облюбованном исследователями континенте — точь-в-точь как в Иллинойсе. Словом, есть все условия для существования жизни, нет только самой жизни. Ну, если не считать антропоморфного рисунка в воздухе.
Дальше работа у мисс Браун не клеилась. Затуманенный взгляд то и дело блуждал по пустынной равнине и бесконечной гряде холмов, а в ушах сладко пел ветер: «Вы так чудесно танцуете! Чудесно, чудесно, чудесно…»
Ей безумно хотелось рассказать о произошедшем остальным, но всякий раз признание замирало на губах. Капитан Фортескью, доктор Лэнгли, мистер Смитерс, мисс Стаунтон и мисс Помрой вернулись на закате и расселись в кают-компании. Брюнетка мисс Стаунтон была экологом, блондинка Помрой — картографом. Обе походили на оживших богинь красоты и прекрасно это знали.
Беседа, как всегда, вращалась вокруг распределения массивов суши и особенностей горных хребтов. Мисс Браун привычно пропускала большую часть разговора мимо ушей. Доктор Лэнгли, геолог, прочел целую лекцию: мол, в рамках теории вероятности во Вселенной должен существовать прямой аналог Земли, но с полным отсутствием животной жизни. И, судя по всему, Процион-31-1У и есть тот самый аналог. После пары бокалов мартини участники экспедиции перебрались в столовую.
Мисс Браун чувствовала, что просто обязана доложить о сегодняшнем инциденте капитану. Тот восседал во главе стола, сосредоточенно поглощая гороховый суп. При виде его лица, сурового, как вздымающийся из воды айсберг, слова застревали в горле. Вряд ли капитан поверит, только поднимет на смех глупую секретаршу, которая грезит средь бела дня, вместо того чтобы заниматься делом.
Ей почти удалось рассказать все мистеру Смизерсу. Геолог и почти ровесник мисс Браун, он имел привычку в разговоре смотреть сквозь нее, словно не замечая. Поначалу ее страшно оскорбляла такая манера, пока не выяснилось, что так Смизерс смотрит абсолютно на всех, включая мисс Стаунтон и мисс Помрой. За столом секретарша и геолог неизменно оказывались рядом, и со временем между ними установились своего рода товарищеские отношения. Правда, их дружба была вызвана скорее необходимостью, нежели симпатией, и заключалась в обмене банальными репликами вроде «Передайте, пожалуйста, соль, мисс Браун» или «Мистер Смизерс, хлеб, случайно, не у вас?». Настоящей дружбой тут и не пахло, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться этим.