Дар Солнца - страница 58
— Ты же знаешь, что я недолго буду это делать, — ответил я, намотав прядку на палец и притянув её ближе к своему лицу.
— Сколько сможешь. — Она коротко поцеловала меня в губы, даже не коснувшись языком, а затем продолжила поцелуи по всему лицу, каждый раз прижимаясь грудью, так нечестно скрытой от меня тканью блузки.
Она была жрицей прелюдии к сексу — такой умницы я ещё не встречал. Казалось, она знает каждую мою точку, каждую эрогенную зону. Массируя плечи и место их соединения с шеей, Дара прошлась язычком по раковине уха, оставив там влажный след, потом сползла ниже, лаская и чуть прикусывая кожу шеи. Я прижимал её голову ближе к себе, с трудом сдерживая довольный стон. Ещё чуть… чуть… и я перестану быть таким покладистым.
Девушка же будто этого и добивалась — нарочито медленно она целовала шею, ключицы, потом возвращалась обратно, и снова к ключицам, посасывая их. Потом её язык коснулся кончиков сосков, и я непроизвольно рванулся вперед, меняя позиции.
— Не сегодня, ладно? — прорычал я, придавив её к ковру и чуть сжав шею. — Я слишком устал быть хорошим… устал ждать… Мне нужно сейчас и… без игр.
Дара выдохнула и резко рванула блузку, отчего пуговицы разлетелись во все стороны. На вид её грудь была ещё лучше, чем я предполагал. Мои руки тут же накрыли и сжимали её, вырвав продолжительный стон у нас обоих.
— Бери — и не сдерживай себя. Сделай это для нас обоих, — жарко обдала она меня своим пьянящим дыханием, провела рукой по моему животу и вцепилась в пряжку джинсов. Из-за жесткого стояка, которым она меня обеспечила, расстегивались они плохо, но она старалась, и через полминуты, показавшейся мне адом, молния наконец разошлась, освобождая меня.
Make me bleed, I like it raw (меня истекать кровью, мне нравится жесть).
Like it (Мне это нравится).
Push up to my body, sink your teeth into my flesh (Приблизься к моему телу, вонзи зубы в мою плоть…)
— И пусть эта ночь не заканчивается, — шепнули мы одновременно — и растворились.
XVII
Можно ли сказать, что я был счастлив? Не знаю. Я никогда не задумывался, чувствовал ли я когда-нибудь настоящее счастье. Но сейчас с точностью заявляю — мне очень хорошо. Я стал чаще улыбаться, с замиранием сердца тянулся к телефону, когда он разливался трелью смс-ки и с удовольствием отвечал на них.
Но, мать вашу, только посмейте сказать это вслух ей! Я буду отрицать и заявлю на вас в психиатрическую лечебницу.
Да… Дарина была особенной. Совершенно особенной, сумевшей привлечь меня больше, чем на одну ночь. Та ночь была лишь началом… На утро она ушла, когда Ариадна проснулась, и весь день я не мог забыть то, что произошло. Рука то и дело тянулась позвонить ей или хотя бы написать, но моя гордость не позволила мне — пока она сама не написала, предложив встретиться на набережной и поговорить.
Только вот говорили мы всего минут двадцать… Дальше — спасибо уединенной части стоянки и тонированным стеклам "Мазерати" — мы продолжили общение, уже без слов, на заднем сидении машины.
И понеслось. Мы не обговаривали статус наших отношений, всё было без лишних ярлыков. Один звонок, "у меня" или "у тебя", быстрое устранение Марии Валентиновны с доплатой за беспокойство, крепко закрытая дверь в комнату ребёнка — и часы бесконечного секса.
Если это попадает под определение "счастье" — то да, я был на седьмом небе.
Командировка грянула как только Никита Маратович, президент компании, вернулся. Ехать я должен был один, Арнольд упрямо ссылался на огромные горы проектов, никто, даже моя секретарша, не захотели составить мне компанию. Я мрачнел все больше — точные сроки оглашены не были, я мог уехать на два дня, а мог и на весь месяц — и это сказывалось на всех, кто меня окружал.