Дар сопереживания - страница 14

– Вы больше месяца не входили с нами в контакт, – перешел к делу Хаммади. В разговоре с собратом-арабом он бы вел себя более осмотрительно, кружным путем подбираясь к сути, но Бахуд был арабом только по крови. Он говорил по-арабски, знал арабский образ жизни, но действовал как стопроцентный американец. Это упрощало общение с ним и являлось одним из его особо ценных достоинств. – Мы ждали известий от вас раньше.

– Раньше вы были мне не нужны. У Хольцера имелось при себе немного денег, – прямо ответил Бахуд.

– Вы любите деньги?

– Больше всего на свете.

– Тогда мы, скорее всего, найдем общий язык. У нас есть для вас поручение, за выполнение которого мы очень хорошо заплатим. Мы надеемся, вы сможете возместить нам потерю Хольцера.

– С ним что-то случилось? – невинно осведомился Бахуд.

Хаммади всмотрелся в его лицо. Оно, казалось, выражало самый искренний интерес.

– Да. Он получил мозговую травму.

– Когда я покидал его, с ним вроде бы все было в порядке, – сказал Бахуд.

– Правда?

– Возможно тюремная администрация выместила на нем зло за то, что он помог мне бежать.

– Вполне возможно, – согласился с этим предложением Хаммади, пряча гнев от ненужной потери Хольцера. Хольцер нравился Хаммади и был одним из его лучших оперативников на Западе. – Жаль, что мы его потеряли. Это особенно прискорбно если учесть, что у нас очень мало западных агентов, как вам, конечно, известно.

– Что поднимает мне цену в ваших глазах, не так ли? – заметил Бахуд.

– Ваши услуги будут более чем щедро оплачены, – проговорил Хаммади.

Бахуд широко улыбнулся, и Хаммади поразило неожиданное обаяние его улыбки.

– Если вы сумеете выполнить для нас довольно запутанное и трудное задание, – закончил он.

– Я сумею.

– Вы даже не хотите узнать, в чем состоит задание, прежде чем браться за его исполнение?

Бахуд пожал плечами.

– Я могу справиться с любым заданием.

Лодка мягко закачалась на волнах, поднятых пролетевшим мимо катером. Хаммади проводил его взглядом, чувствуя себя страшно уязвимым посреди озера, но это было единственное место, где Бахуд согласился встретиться с ним, да и то в последнюю минуту.

Вынув из кармана куртки конверт, Хаммади протянул его собеседнику. В конверте содержалась газетная вырезка с фотографией.

– Вы, конечно, узнали его?

– Разумеется, – ответил Бахуд.

– В статье упоминается, что через четыре месяца он будет в Нью-Йорке.

Бахуд пробежал глазами статью, рассказывающую о планирующейся под эгидой Организации Объединенных Наций конференции по проблемам детства. Туда намеревались прибыть семьдесят один президент, премьер-министры и прочие главы государств. Заголовок объявлял 1989 год Годом Детей.

Закончив чтение, Бахуд насмешливо фыркнул. Какая чушь! Как будто мировых лидеров интересуют проблемы детей. Словно они могли им чем-то помочь, даже если бы хотели.

– Когда-то я тоже был ребенком, – сказал он и рассмеялся. Хаммади с любопытством посмотрел на него.

– Всегда вспоминаю это время с удовольствием, – продолжил Бахуд. – Я и папа. Я и мой дорогой папочка.

– Нам многое известно о вашем отце.

– Вы так думаете?

– Мы с ним родились и выросли в одной деревне. Сионисты называют сейчас деревню Мизре Рамон, тогда как ее подлинное название...

– Я знаю, Эль-Саф, – перебил Бахуд. – Моего дорогого папочку частенько одолевали ностальгические воспоминания о родных козах, скалах и о том, как вам каждый вечер приходилось перетряхивать постель на предмет наличия в ней скорпионов. Забавное, должно быть, местечко. Созданное точь-в-точь для моего папочки. Оно и сделало его таким, каким он был.

Хаммади подавил желание ударить наглеца.

– Это была ничем не примечательная маленькая деревушка, – заговорил он. – Уверен, пустое место в глазах человека с Запада. Но это был наш дом. Сейчас сионисты производят там электронные компоненты. Говорят, тамошний сухой климат очень подходит для нужд высокой технологии.

Хаммади завершил рассказ плевком в воду.

– Да, высокие технологии никогда не заменят хорошей козы, – со смехом резюмировал Бахуд.

Тага возблагодарил небо, что у него нет при себе оружия, иначе честь обязывала бы его броситься на обидчика. Впрочем, у него не было сомнений в плачевном исходе такого нападения. Взамен он тонко улыбнулся и кивнул на фотографию.