Дар сопереживания - страница 8

Бахуд вновь одарил его улыбкой, и Хольцера снова так поразили ее теплота и обаяние, что он едва не забыл об обстоятельствах беседы.

– Вы что, работаете на ФБР? – со смехом поинтересовался Бахуд.

Хольцер мрачно усмехнулся в ответ.

– Уверяю вас, судебное преследование вам не грозит. Американские власти и я – ваш покорный слуга – отнюдь не в ладах.

– Можно догадаться.

До этой минуты Хольцер сидел на корточках – привычка, приобретенная им за последние несколько лет в лагерях палестинских беженцев. Поднимаясь на ноги, он оперся рукой о стену. На пальцах остались влага и цементные разводы.

– Полагаю, вы предпочли бы сидеть в американской тюрьме, если бы вам представилась такая возможность, – сказал он. – Насколько я знаю, там есть телевизоры.

– Да, кроме всего прочего, – подтвердил Бахуд.

– Сколько вы просидели в американской тюрьме?

Бахуд помедлил с ответом.

– Год из так называемых «лет становления личности».

– Я не знаком с этим выражением.

– Имеется в виду, что я был молод. Слишком молод, по мнению взрослых. Мне было семнадцать.

– И вас отправили в детский дом.

Бахуд жестко рассмеялся.

– Не совсем так.

– Куда же?

– Вы намерены вытащить меня отсюда?

– Так куда? Вас отправили в больницу?

После этого вопроса Бахуд впервые пристально взглянул на немца.

– Да, в своего рода больницу.

– Вы были больны?

– Это-то они и хотели установить... Мы с врачами немало поломали головы над этим вопросом.

– У врачей заняло целый год, чтобы установить, чем вы больны?

– Нет, это у меня ушел целый год, чтобы убедить их, что я вполне здоров.

Бахуд опять засмеялся, отчего Хольцера охватил холодок какого-то иррационального страха. Такого с ним еще не случалось, и он порадовался, что стоит спиной к стене.

– Теперь мне намного лучше, – добавил Бахуд с располагающей улыбкой.

Хольцер нацарапал в блокноте по-немецки: «сумасшедший?»

– Это была предварительная беседа, – сообщил он. – Я должен отчитаться перед моими шефами. Уверен, очень скоро мы вытащим вас отсюда.

– Кто эти ваши шефы? И с чего вы взяли, что я стану на вас работать?

– Разве я упоминал, что вы будете работать на нас?

– Вас прислал не Международный Красный Крест, следовательно, вам что-то от меня нужно. Кого вы представляете?

Хольцер недолго колебался. Не было причин держать Бахуда в неведении, в любом случае он вскоре все узнает.

– Аль-Бени Хасана.

– Я знаком с Бени Хасаном. Я был у Али аль-Фатваха.

Хольцер кивнул.

– Али-Фатваха и его людей больше нет.

– Что с ними случилось?

– Их убрали. Они проводили неправильную политику.

– Кто их убрал?

– Бени Хасан.

На этот раз Хольцер не ожидал ответа, и не удивился, когда Бахуд кивнул в ответ, как бы соглашаясь с подобным радикальным решением проблемы, заметив только:

– Они были слишком маленькой группой, чтобы когда-нибудь стать по-настоящему эффективными.

– Сейчас от таких групп нет никакого толку, – добавил Хольцер.

– Хольцер, вы – правоверный мусульманин? – спросил вдруг Бахуд.

– Вам известно мое имя?

– Не так много немцев работает на палестинцев в самой Палестине. Мне все они известны.

– Как вы узнали, что мне приходилось бывать в Палестине?

– По манере сидеть на корточках, по вашему произношению. Кстати, ваш арабский совсем неплох.

– Благодарю. Он стоил мне немалых усилий.

– Так вы правоверный мусульманин или нет?

– Исламисты терпимы ко всем религиям. Я правоверный антиимпериалист.

Бахуд почесал за ухом. Издали донеслись слабые звуки – раздавали пищу.

– Вообще-то, они доверяют только своим единоверцам, – сказан он.

– Вообще-то, они никому не доверяют, – поправил Хольцер. – Так и должно быть.

– Совершенно верно, – откликнулся Бахуд. – В конечном счете, доверять можно только самому себе.

– Я доложу, что рекомендую взять вас и через неделю вернусь за вами. Нам нужно время, чтобы уладить финансовую сторону.

Дребезжание оловянных тарелок в коридоре стало громче.

– Можно передать с вами записку? – спросил Бахуд.

Хольцер заколебался, он сам мог передать любое сообщение, но затем сказал:

– Разумеется.

Бахуд взял у него блокнот с ручкой и проговорил как бы невзначай:

– Поражаюсь, как вас пропустили сюда с оружием.

Хольцер с удивлением уставился на него.