Дар ведьмы - страница 13

Хотя в последнее время Зара сама начала подозревать, что вовсе это не домовой шалит, а ее дочь причастна к этим странным происшествиям. Каким-то неведомым образом Найдана могла управлять предметами. Эти способности словно возмещали ее немоту. Хотя Зара считала, что лучше бы Найдана умела говорить, чем вытворять подобные вещи, которые в жизни не пригодятся, а навлечь беду еще как могут. Она боялась, что кто-то, кроме нее, догадается о странных способностях дочери, и старалась не отпускать от себя Найдану, быть всегда рядом, чтобы успеть ее защитить.

– Нельзя так делать. Поняла? – Зара строго, как только могла, посмотрела на дочь. Найдана кивнула в ответ, и тут же так мило улыбнулась, что Зара больше не могла сердиться: – Это для твоего же блага. Нельзя, чтоб люди увидели, что ты умеешь. Люди бывают очень злыми. Понимаешь?

Найдана кивнула. Хотя, на самом деле постоянно оберегаемая матерью, она еще совсем не понимала, что в мире нужно чего-то опасаться.

Найдана услышала сквозь сон свое имя и открыла глаза. В избе было тихо. Откуда-то с улицы доносился прерывистый лай собаки, то затихавший, то резкий и захлебывавшийся. Сквозь маленькое окошко под самым потолком проникал луч света, утыкался светлым прямоугольником в стену и медленно, словно был дальним родственником улитки, полз в сторону лавки, где спала Найдана с матерью.

После вчерашнего дождя солнце принялось усердно выпаривать влагу из почвы. К полудню духота достигла пика, но в избе еще сохранилась прохлада. Зара, уставшая от домашних хлопот и утомленная летней жарой, в полдень решила прилечь рядом с дочерью, обняла ее и не заметила, как уснула. Одна из длинных кос Зары свешивалась с лавки до пола; вторая, перекинутая через плечо, почти наполовину распустилась и мягкими волнами лежала на постели. Найдана с удовольствием запустила пальцы в волосы матери, а затем, подумав о чем-то, отделила тонкую прядь своих волос и поднесла их к глазам. Она соединила две пряди – свою и Зары – и немного скрутила. Их волосы переплелись в жгут, и даже в полумраке была видна разница между светлыми, будто пропитанными солнцем, волосами матери и черными, будто самая темная ночь, кудрями дочери.

Найдана осторожно погладила руку матери, обнимавшую ее, молча разглядывая родное лицо. По мнению Найданы, не было прекраснее женщины, чем Зара. Но так, наверное, думают все дети о своих матерях. Зара и в самом деле была красавицей: правильные черты лица, ровная кожа, нежный румянец. Голубые глаза не являлись чем-то удивительным в этих краях, но у Зары цвет глаз был таким глубоким и насыщенным, совсем как цветы незабудки. Длинные густые ресницы сейчас подрагивали во сне. Они были темнее волос, впрочем, как и брови, очерченные четкой дугой. Найдана с нежностью убрала русую прядь, спадавшую на ее лицо. И тут же зажмурилась, заметив, как вздрогнули ее веки. Но Зара продолжала спать, легкое прикосновение не потревожило ее. Сон в знойный летний полдень очень крепок. Особенно если найти укромное прохладное место.

Еще какое-то время Найдана тихо лежала, боясь шевельнуться и потревожить сон матери.

Вдруг Найдане показалось, что она сквозь лай снова слышит свое имя. Тихо. Будто шепот. Найдана напряженно прислушалась. Потом осторожно высвободилась из-под руки Зары, встала, взяла свою, единственную оставшуюся в живых, соломенную куклу и зашлепала босыми ногами к выходу. Уверенно. Будто зов был оттуда.

Осторожно приоткрыв дверь, чтобы та не скрипела, Найдана вышла из избы. Яркое солнце мгновенно ослепило ее. Найдана быстро зажмурилась, уткнувшись лицом в сарафан своей соломенной куклы. Но вскоре подняла голову и осмотрелась. На улице почти никого не было. Видимо, полуденная жара сморила не только Зару. Неподалеку трое мальчишек дразнили дворового пса, а тот скалился и, нарушая сонную тишину, с диким лаем рвался с привязи, давясь натянутой веревкой. Этот лай и услышала Найдана, когда проснулась. Вдруг из избы, возле которой был привязан пес, вышла старушка. Она принялась кричать на мальчишек, грозить кулаком и обещала спустить пса: «Посмотрю тогда, как вы его дразнить будете!» Мальчишки бросились врассыпную, а отбежав, засмеялись.