Дара - страница 47

стр.

— Элмер, что такое «молочная болезнь»? Мне никогда не приходилось о такой слышать.

Элмер в некотором замешательстве взглянул на меня, потом улыбнулся.

— Да, думаю, ты вряд ли могла слышать об этой болезни. В Англии ею никто не болеет, но в наших краях очень много народу умирает от молочной болезни. Насколько мне известно, больше она нигде не встречается. Считается, что примерно каждый десятый житель Соединенных Штатов погибает от этой болезни. Иногда она выкашивает целые семьи. Например, от нее умерла мать Авраама Линкольна.

— Но что это за болезнь, Элмер? — спросила я. — И как люди ею заражаются?

— Через коровье молоко, — ответил он. — А коровы заболевают ею, когда пасутся на границе леса, если случайно проглотят большой змеиный корень. Моя мать его называет еще «трясучка», потому что, когда яд попадает в кровь, человека начинает всего трясти. Потом начинаются конвульсии, а за ними — быстрая смерть. На мгновение он замолк, стараясь преодолеть внезапно переполнившее его чувство, потом заставил себя продолжать: — Мой отец, должно быть, выпил молока от новой коровы, которую купили всего за три дня до его смерти. Когда ему хотелось пить, он любил угоститься глотком парного молока прямо из-под коровы, особенно, если он работал где-нибудь в поле, далеко от дома. Сколько раз мне приходилось видеть, как он пригибался к коровьему вымени, крепко ухватывался рукой за один сосок и цвиркал теплой молочной струйкой прямо в раскрытый рот.

— Элмер, если тебе так тяжело говорить об этом, давай не будем, — сказала я.

— Нет, лучше, если я все тебе расскажу. Хорошо, что я могу об этом говорить. Так вот, я без особого труда отыскал ту корову, которая отравила моего отца. Достаточно было немного погонять стадо по полю. Больное животное быстро начало дрожать от усталости, а когда я почувствовал, что от нее пахнет уксусом, я уже мог наверняка сказать, что это и есть та самая корова.

В постель в этот вечер мы легли очень поздно, но я поняла, что не смогу уснуть. Когда незадолго до рассвета Элмер поднялся с кровати, я сделала вид, что крепко сплю. Я сдерживала нахлынувшие на меня чувства до тех пор, пока на лестнице окончательно не затих звук его шагов. Только после этого я полностью предалась отчаянию, всю ночь тисками сжимавшему мое сердце.

Судорожный, хриплый вопль, исторгшийся из самой сердцевины моего существа, наполнил комнату и, отразившись от стен, вернулся ко мне, словно донесшийся издалека стон тяжело раненного зверя. Задыхаясь в пустых глубинах этого ада — ада собственного одиночества, я корчилась на скомканном покрывале и срывающимся голосом выкрикивала в никуда мольбы о помощи. Мое горе было так велико, что я в самом деле чуть не задохнулась — мне пришлось сесть на постели, чтобы набрать в саднящие легкие хоть немного воздуха. Я попыталась слезть с кровати, но не смогла и в изнеможении рухнула на подушку. Мои плечи вздрагивали от бессильных всхлипываний, из глаз хлынули слезы. Они текли по моим щекам, когда я погружалась в беспокойный, наполненный кошмарами сон, и продолжали течь, когда я пробуждалась.

Только через три дня мне удалось заставить себя встать с постели. В течение этих трех дней я попеременно то тихонько рыдала, то бездумно смотрела в пространство, не замечая, как проходит время. Наконец я встала. Голова кружилась, мысли путались — я, пошатываясь, прошла по комнате, цепляясь руками за стол и кресла, как будто пыталась найти что-то, безвозвратно утерянное.

Я оказалась перед зеркалом — из рамы на меня бесцветными, мертвыми глазами таращилась какая-то старая карга. Я не понимала, кто это, да и это было мне безразлично — ничто не отозвалось в моем сознании на это зрелище. В чувство меня привел громкий стук в дверь. Я в ужасе кинулась к двери и быстро повернула ключ в замке.

Это был Владимир. Он пришел спросить, все ли у меня в порядке.

— Я слышал, Элмер уехал обратно на свою ферму, — громко сказал он. Не получая ответа, он еще сильнее постучал в дверь.

Я хотела что-то крикнуть ему в ответ, но мне это не удалось, потому что горло мое совсем пересохло и саднило. Когда он снова постучал, я хрипло проговорила: