Дара - страница 52

Смесь жженой пробки и жирного темного грима, нанесенная на лицо, руки и ноги, превратила меня в настоящую египтянку, изменив почти до неузнаваемости. Платье сидело на мне великолепно — глядя в зеркало, я и в самом деле начинала чувствовать себя настоящей принцессой. Идея моего наряда полностью принадлежала доктору, он же нанял лучшую портниху в городе, чтобы эту идею воплотить.

Когда я в очередной раз прихорашивалась у зеркала, ко мне подошел Боб Дерри, чтобы меня подбодрить. Он заявил, что я «самая миловидная из всех принцесс, которых ему доводилось видеть» и что я «дам сто очков вперед» любой аристократке. Впрочем, его речь была только поводом, чтобы, заглядывая в зеркало через мое плечо, ущипнуть мой зад.

Отпихнув его от себя, я в не допускающих двусмысленного толкования выражениях предупредила его, чтобы он не распускал руки. Меня и без того всю трясло от нервного напряжения, я до крови кусала нижнюю губу, ожидая минуты, когда мне придется выйти на платформу и предстать на суд публики.

Видя мое состояние, Боб пожурил меня за то, что я себя так «накручиваю», и сказал, что бояться совершенно нечего. Однако мои страхи не проходили, и он, чтобы отвлечь меня от них, спросил:

— Тебе не доводилось слышать такой стишок? — И, не дожидаясь ответа, он тихонько пропел мне на ушко следующий куплет:

Я так расхохоталась, что не могла остановиться, и напряжение сразу немного отпустило меня. Если он добивался именно этого, можно считать, что он достиг своей цели, потому что, когда через минуту передо мной распахнули дверь, я выскочила наружу и взбежала на свой подиум с таким чувством, будто ничто в мире меня не беспокоит, и победно повернулась лицом к небольшой толпе, уже собравшейся перед входом в клинику в ожидании обещанной принцессы. Как я и ожидала, часть присутствовавших мужчин принялась насмешливо отпускать разные сальности в мои адрес, но оказалось, что одного высокомерного и спокойного взгляда достаточно, чтобы охладить их пыл и стереть с их лиц глумливые улыбки.

Боб остался стоять у подножия подиума на земле и неистово колотил в огромный барабан. Шум он умудрялся производить совершенно оглушительный, и очень скоро люди, стекавшиеся отовсюду, начали вливаться в толпу, уже глазевшую на меня в моем царственном одеянии. Постепенно толпа разрасталась все больше и больше, и вскоре люди начали толкаться и переругиваться, стараясь занять место поближе к сцене, чтобы как следует разглядеть эту смуглую красотку, прибывшую к ним из далекого Египта.

Когда Боб решил, что народу собралось вполне достаточно, барабанная дробь стихла, он достал из кармана небольшую флейту и начал наигрывать быструю мелодию, при веселых звуках которой мои ноги сами пустились в пляс.

Музыка, которую мы все вместе выбрали для моего танца, была замечательно ритмична, и мне не составляло труда двигаться в полном согласии с ней. Когда я призывно покачивала бедрами, многие мужчины в первых рядах только тяжело переводили дыхание да жадно облизывали пересохшие губы, видя в разрезах платья мелькание моих смуглых бедер. Этот танец был призван завлекать и соблазнять, и временами я почти приближалась к тонкой грани непристойности, обдуманно и томно, словно ненароком, обнажая свои женские прелести.

Я была готова к тому, что спровоцирую похабные выкрики из толпы, но, к моему удивлению, ничего подобного не произошло. С того самого момента, как я начала танцевать, публика, словно завороженная, хранила молчание.

А ведь на мое выступление пришли отнюдь не сливки общества. Здесь были в основном рабочие с крупных заводов Чикаго: с фабрики Джеймса Кирка, производившей мыло и оказавшей поддержку нашему институту, взявшись за исполнение заказа доктора на партию его лекарственного продукта; с заводов компании Мак-Кормика, собиравших сельскохозяйственные машины; с упаковочного комбината Бутта — крупнейшего производителя тары и упаковки во всем мире. Было и несколько человек с винокурни Генри X. Шудлта. Пришли поглазеть на диковину и моряки с пришвартовавшихся неподалеку судов и несколько фермеров, приехавших в Чикаго, чтобы вкусить радостей и соблазнов городской жизни.