Дарим тебе дыхание: Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом - страница 15
— С чем пришла?
Я стала говорить, а она отвечает:
— Чепуху ко мне принесла, не ходи больше.
Ну правильно, вопросов-то не было. Я только еще попросила ее помолиться о моих некрещеных родителях, чтобы они стали православными людьми. И вдруг она мне отвечает:
— Это что же, я буду за них молиться, а сама вместо них в ад пойду?
Еще она спросила:
— Что же ко мне отец Наум никак не придет, я все его жду…
Я тогда не нашлась, что ответить.
Приехала к Батюшке. Рассказала, как побывала у матушки Ф.
— Как же ты меня не защитила, не сказала, что я так занят!
А когда передала ему ее ответ на мою просьбу помолиться за родителей, он совсем расстроился:
— Интересно, от какого же духа у нее тогда прозорливость…
«Наумовская девочка» — так называл меня отец Х., с которым мы перетягивали канат: он уводил моих друзей на страну далече, сначала в Зарубежную Церковь, а потом и впрямь за границу. Я получала целые хартии с длинным списком обвинений — ваша Церковь красная, она экуменическая, она безблагодатная и т. д. и т. д.
— Да как же безблагодатная, если благодать такая, что ее можно руками потрогать!
«Отходи от них, они слишком далеко зашли», — услышала я в конце концов от моего старца, и наши теперь редкие беседы с ними старательно обходили это минное поле. Тематика наших разговоров больше не поднималась на уровень обсуждения мировых проблем, и я наконец узнала, почему у них нет детей, — а они ведь совсем не монашеской жизнью жили! Оказывается, отец Х. благословил им детей не иметь по причине неизлечимых хронических болезней — пожалел. Тогда я предложила им поехать со мной к моему Батюшке, а они неожиданно согласились.
— Благословение должно быть на благо. Вы с таким благословением мытарства не пройдете, и тот, кто вас благословил, за решеткой окажется, — услышали они от Батюшки и ушли, возмущенные и обиженные.
А Батюшка мне сказал:
— Напиши мне их имена на маленьком листочке, как книжечку сложи, я буду за них вынимать частицы.
Написала.
— Я же тебе сказал — на маленьком листочке напиши!
Не прошло и года, как у них родился сын.
Через много лет, когда им пришлось пережить немало горя, нищету и болезни на чужбине и череду лишений и страданий на родине, они сказали мне, что единственная радость в потоке непрестанных бедствий их жизни — это сын, подаренный им тогда Богом по молитвам нашего Батюшки.
«Многие считают, — сказал мне как-то Батюшкин келейник, — что старец наш жестко поступает, а он думает не о мирском, человеческом, а о том, что душу ждет впереди». А вот и нет, не только. И о мирском и человеческом, о нашей жизни здесь, на земле, заботился, да еще как! Он все нам вымолил, выстроил всем нам всю нашу жизнь. Даже удивлялся:
— Что же Вы Господа не хвалите! Слава Тебе, Господи, за воздух, за солнце, за свет, за скорби и радости! За все!
Он сам жил в великой благодарности Господу, и в море человеческих скорбей, которые захлестывали его с утра до вечера, умел хранить радость и веселие Духа. Была огромная всепокрывающая материнская любовь, не было такого греха, который заставил бы Батюшку отвернуться от человека, он так и говорил:
— У меня медицинский подход…
Бывает, священники, особенно молодые, не хотят выслушивать грубые, постыдные вещи: «Говорите в общем. Мне это слушать неполезно». И уходят люди неисповеданными, идут причащаться, может, и в осуждение. А Батюшке полезно? Только он не о себе думал, а о наших перепачканных непохвальной, как он говорил, жизнью душах. Он себя совсем не жалел.
«Как я любил раньше заплывать в море далеко-далеко: море, небо — и никого. А теперь вот весь день возишься тут с вами».
Батюшка каждого человека, с которым сталкивался по жизни, хотел спасти, дух апостольства, которым он был щедро наделен, изливался на всех, кто оказывался рядом с ним, на их родных, на их врачей, учителей, друзей и врагов…
Вот приехала я к нему с утра пораньше с Михаилом, нашим другом и помощником, руководителем большой строительной организации. Не успел тот еще ничего сказать, как услышал: «Где живет твой отец?» И Батюшка отправил его в Кимры: «Езжай за ним и вези его сюда. Сегодня же». Михаил успел в тот день привезти к Батюшке своего отца, Константина. Батюшка еще с ним долго разговаривал за закрытой дверью. Отец причастился потом, впервые в жизни, и вскоре умер.