Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса - страница 4

Диалог со стороны Люка был поддержан наиболее вызывающим выражением лица, на который был способен мальчик. У Вейдера это вызвало ассоциации с базаром на Татуине, где торг за дроида шёл обычно не на жизнь, а на смерть.

Император же просто проигнорировал выражение лица молодого фермера. Нет, не проигнорировал. Сделал лучше. Просто лёгкое движение пальцев. И наручники спадают с рук, а выражение лица мальчишки резко переменяется от нахального к ошарашенному.

Браво, повелитель.

— Это тебе больше не понадобится.

Ошарашенное выражение никуда не делось. И мальчик явственно стал обдумывать возможность… чего? Броситься на императора? Что-о?! Стиснуть пальцы и его задушить? Он уже проворачивал такой фокус?…

Ум и эмоции Вейдера тут же стали абсолютно холодны и спокойны. Он знал, что не имеет права ошибиться. Второго раза у него не будет.

Кажется, император тоже всё про Люка понял и осознал.

— Охрана, оставьте нас.

Вейдер, не глядя назад, чувствовал, как те разворачиваются и уходят. Это не слишком профессионально. Но на этот раз… скорей ему на руку.

— Я собираюсь закончить твоё обучение, — со значением сказал Люку император.

— Когда-нибудь ты станешь называть меня учителем.

Я же сказал — спокойно. Эмоции тебе здесь не нужны.

Только, учитель, что вы собираетесь заканчивать? Тут и не начато…

Мальчишка проглотил эти слова, как червя — рыба. Никакой неправильности он не замечал. Вот уж Оби-Ван. Он и правда сумел внушить необразованному юнцу, что тот — надежда Галактики. И что он чем-то очень ценным обладает.

Мальчик. Твоя ценность только в том, что ты — мой сын. И Оби-Ван это учёл.

— Вы ошибаетесь! — вот ведь юношеский пыл. — Вам никогда не удастся совратить меня, как моего отца!

Что ты несёшь, придурок. Как ты себе это представляешь? Не «совратить» — а «обратить». Ты даже такие термины не смог запомнить и понять.

Император вдруг поднялся. На «совратить» он не среагировал. Плохо.

А Люка, кажется, поразило то, что тот, не смотря на свою видимую старческую дряхлость, двигается очень легко.

— Нет, — сказал Палпатин, оказавшись совсем рядом. — Это ты ошибаешься. И почти что во всём.

Это был… почти прежний голос. Иллюзия, сказал себе Вейдер. Прекрати обманывать сам себя. И, между прочим, пора тебе вмешаться в эту мизансцену.

— Его лазерный меч, — равнодушно сказал он, протягивая императору данный предмет. Пусть сконцентрируется на нём, а не на мальчишке. Временно.

Меч лёг в ладонь Палпатина. Привычно и легко.

— Оружие рыцарей-джедаев? — в его голос прорвалась злость. — Похож на меч твоего отца, — злость никуда не девалась. — Только ты должен знать — твоего отца нельзя вернуть с Тёмной стороны. И с тобой будет так же.

Я этого ждал, сказал себе Тёмный лорд. Так что всё идёт по плану.

— Ошибаетесь, — дерзко сказал мальчишка. У его отпрыска перед предполагаемой им смертью проявился кураж. — Скоро я умру. И вы вместе со мной.

Мечта Оби-Вана.

Император засмеялся. Захихикал, сказать точней.

— Ты имеешь в виду атаку повстанцев? — спросил он издевательски ласковым тоном.

Люк непроизвольно вскинул взгляд.

— Не беспокойся, — тон императора был так же ласков. — Мы здесь с тобой в полной безопасности.

И повернулся, старческой шаркающей походкой идя обратно к креслу. Подставляя спину Люку.

Мальчишка больше нападать не собирался. Он решил вспомнить некоторые вдвинутые ему в мозги якобы-принципы джедаев.

— Ваша самоуверенность вас погубит. В ней ваша слабость.

Да он лекцию повелителю Империи собрался прочесть.

— А твоя — в твоей вере в друзей, — заметил Палпатин.

Которых сейчас ищут несколько штурмовых отрядов. Палпатин всё шёл обратно к креслу, и Вейдер счёл нужным заполнить паузу чем-нибудь формальным и по теме:

— Бессмысленно сопротивляться, сын мой.

Красиво получилось. Давно он так не говорил.

Император, наконец, устроился в кресле и мрачно, но одновременно торжественно сообщил:

— Всё совершается по моему плану. Твои друзья на Эндоре…

Люк подпрыгнул. Идиот. А он думал, что Вейдер послал штурмовые отряды прогуляться ночью по эвокским лесам? Цветочки понюхать? Плохо было то, что в торжественности императора не было даже намёка на насмешку.