Дары Зингарцев - страница 5

— А-а, Римьерос Безземельный! — отозвался хозяин со смехом. — Что ж, а я — Конан из Киммерии, и земли у меня еще меньше, чем у тебя, принц. Вот этот кусок, пожалуй, уже готов… Бери, не стесняйся. Здесь на всех хватит!

Принц вспыхнул, залившись краской до самых корней волос, рука его метнулась к кинжалу у бедра. Прозвище Безземельный он получил за то, что был четвертым ре¬бенком в семье. До тех пор самое большее количество наследников мужского пола в семьях королей Зингары исчерпывалось тремя детьми, и то обычно двое из них не доживали до совершеннолетия — либо в силу частых болезней, либо благодаря клинку и яду, на кои не ску¬пились придворные доброхоты. И потому когда родился четвертый сын, принц Римьерос, король был вынужден откупить у своих баронов хотя бы небольшой домен, ибо владения короны были уже распределены между тремя старшими братьями.

Майоратами поступились только двое — дела их были так плачевны, что легче было продать отчие земли, чем содержать их. То, что получилось в результате объеди¬нения этих двух поместий, могло именоваться герцогством только в указе короля.

Вскоре, однако, отважный Родерго, третий брат, погиб в стычке с аргосскими пиратами, и Римьерос уже пред¬вкушал, что будет отныне именоваться «герцог Каррьяло», но нашлась девица, причем знатного рода, которая ут¬верждала, что беременна от погибшего принца. И в ре¬зультате долгого разбирательства герцогство, не уступав¬шее домену Гурралид, которым наделялся при рождении наследный принц, отошло какому-то трехмесячному мла¬денцу и его ловкой матери. Она стала богатейшей жен¬щиной в Зингаре, ибо старый король не мог нарадоваться на внука и всячески отмечал и задаривал невестку. И даже после смерти отца Кратное, воссев на золоченый трон в Верхнем дворце Кордавы, отказался оспаривать решение Единого Духовного и Светского суда.

Над Римьеросом, упустившем земли брата, потешалась вся страна– И стоило проехать тысячи бесконечных лиг, чтобы первый встречный у костра бросил тебе в лицо обидную кличку! Принц был уже готов затеять ссору, но тут вдруг расслышал имя, которым назвался его обидчик.

— Конан из Киммерии? — повторил он и наконец пригляделся к незнакомцу.

На вид хозяину ночного костра было лет двадцать семь-двадцать восемь, но прищуренные синие глаза могли принадлежать и сорокалетнему мужчине, и семнадцати¬летнему юноше, в зависимости от того, смеялись они или смотрели с пристальным вниманием. Густые черные во¬лосы беспорядочной копной лежали на плечах, лицо и руки гиганта пестрели старыми шрамами, что говорило об опыте многих сражений. Мышцы под загорелой кожей были так выпуклы, что казалось, будто шевелятся клубки змей. Сопоставив все увиденное с произнесенным именем, Римьерос от любопытства вмиг забыл о нанесенной обиде и выпалил:

— Не тот ли ты Конан, что под именем Амры-Льва держал в страхе все южное побережье Материка? По¬мнится, за голову этого разбойника была назначена из¬рядная сумма.

— Пять полных мер золотых песет, — не без удоволь¬ствия кивнул означенный разбойник. — Но, как видишь, голова моя все еще при мне, хотя с годами иные назна¬чают за нее все больше и больше.

— Уж не от рвения ли жаждущих таких наград бежал ты на восток? — усмехнулся Римьерос. — Но здесь нет морей, где бы мог ты проявить свой гений разбойника и мародера.

Синие глаза на миг недобро сощурились, изучающе глядя на принца. Римьерос уже решил, что вот теперь ссоры не миновать, но варвар широко и дружелюбно ухмыльнулся.

— Когда я был таким же мальчишкой, как ты, мо¬лодой петушок, я тоже готов был вцепиться в глотку всякому, кто избирал меня мишенью для насмешек, — миролюбиво заметил Конан. — Таких, впрочем, со вре¬менем находилось все меньше.

Поворошив уголья, он снял с костра один из вертелов и принялся за дымящееся, ароматное мясо. Видя, что Римьерос сидит неподвижно, напряженно выпрямив спину и уставив голодные злые глаза в землю, он с хорошо разыгранным недоумением поинтересовался:

— Ты не хочешь есть? Хочешь? Тогда почему не ешь?

— Благодарю, — сдержанно отозвался Римьерос и по¬тянул к себе другой вертел.