«Давай полетим к звездам!» - страница 25

На пульте передо мной зажегся голубоватым светом маленький экранчик. Начала работать установленная в нижнем торце второй ступени телекамера, которая должна показать нам момент разделения ракетных ступеней. На экранчике проявилось только серое однотонное пятно - изображение верхней части первой ступени.

- Три, два, один, - скороговоркой, но совершенно четко и спокойно произнес Королевин. - Запуск!

Сильный толчок в спину. По периметру экранчика на пульте полыхнул яркий отсвет - начали работу восемь ракетных моторов на второй ступени.

- Есть разделение ступеней! - сообщил оператор. - Все двигатели на нормальном режиме!

Я взглянул на маленькие круглые часы на пульте управления. Сто одиннадцатая секунда полета. До штатного разделения нам не хватило всего трех секунд.

- Леша, смотри на картинку! - В голосе Макарина смесь восторга и ужаса.

На экранчике было видно, как первая ступень заваливается вправо и вверх. Мелькнул белоснежный бок, черно-белые квадратики конической юбки двигательного отсека. На клетчатой юбке у основания первой ступени образовался широкий разрыв, из которого прорывались рыжевато-малиновые сполохи.

- Наблюдаем пожар на отходящей ступени, -прокомментировал я. - Видны рваные повреждения обшивки в районе между четвертым и пятым двигателями.

- Изображение от телекамеры принимаем, - подтвердил оператор. Он снова говорил спокойным и уверенным тоном. -Удаление комплекса от первой ступени - триста метров.

На таком расстоянии даже взрыв горящей первой ступени был нам уже не страшен. С каждой секундой мы уходили от нее все дальше и дальше.

- На борту порядок, - сообщил я и для пущей убедительности поднял едва ли не к самому объективу нависшей над нами телекамеры руку с отогнутым большим пальцем. - Полет продолжается!

- “Флаг-1”, “Флаг-2”, - прозвучал в эфире голос Михеева. Если Василий Павлович вспомнил о наших позывных, значит, ситуация нормализовалась окончательно. Михеев всегда переходит на официальный язык, если волнения уже позади. -Все в порядке! Дальше работаем по программе полета!

- Вас понял, “двадцать пятый”, - я тоже перешел на полетный слэнг. - Работаем по программе!

На станции метро “Сокол” мы вышли примерно в час пополудни. До назначенного времени встречи с номером один из аджубеевского списка - Генеральным директором Всесоюзного комитета по космическим исследованиям Сергеем Павловичем Королевиным - оставалось еще около полутора часов, и поэтому можно было не спешить. Купили мороженое в киоске около гастронома и неторопливо пошли вдоль Ленинградского проспекта. Инга периодически прилипала носом к большим стеклянным витринам магазинов, в которых стояли стройные пластмассовые девицы в пальто и платьях отечественного покроя, но внутрь не рвалась: одеваться она предпочитает у “личной портнихи” - тети Шуры, которая живет где-то в Медведково.

- Не понимаю, как можно носить такое пальто, - Инга возмущенно наморщила носик, кивая в сторону одной из витрин. - Гляди, какая уродливая линия плеча! А талия! Нет, Март, ты видишь эту талию? Это же кошмар!

- Я вижу только твою талию, кошка, - потянул ее к себе и чмокнул в щечку. - Других талий для меня не существует!

- Врун! - она отстранилась и легонько шлепнула меня ладошкой по губам. - А на Ленку Егорову кто на вечеринке в прошлое воскресенье пялился? Я все видела, Луганцев!

- Ну, дорогая... - я сделал вид, что растерялся. -Сравнение в итоге оказалось не в пользу мадемуазель Егоровой...

- Смотри мне! - Инга шутливо пригрозила пальцем. -Чтобы впредь никаких Егоровых, ясно?

Мы пересекли улицу Алабяна и подошли к трамвайному кольцу.

- Нам нужен трамвай двадцать восьмого маршрута, -сказал я. - Он доезжает почти до самой проходной комитета.

- Жаль, что у тебя только один пропуск, - Инга вздохнула. - Было бы интересно взглянуть на этого загадочного Королевина. О нем ходит столько слухов...

- Ну, теперь он перестанет быть таким уж загадочным, -усмехнулся я. - Некому Мартыну Луганцеву поручено приоткрыть завесу тайны и явить миру нашего конструкторского гения...