Давить собак - страница 2

Москва встретила Пашу совсем не так, как он рассчитывал. Серая, после привычной южной яркости, грубая, злая, сосредоточенная на самой себе. Мрачные люди текли мимо бесконечным потоком, не поднимая глаз, не здороваясь, даже не замечая растерявшегося провинциала. Он стоял посреди площади трёх вокзалов и смотрел, будто подпав под гипноз копошения мегаполиса, никогда не видел столько народу. Боялся, но верил, что обязательно устроится. Он всегда читал книги задом наперёд: последняя глава, предпоследняя и так до первой. Ведь сначала надо ставить цель, а потом уже к ней двигаться.

Их мотало от города к городу, и побег уже не казался Ладе единственным выходом. Случайные заработки едва помогали прокормиться, наверное, поэтому «хороший парень» всё реже ел и чаще пил. Они почти не разговаривали, и пасмурные вечера становились всё невыносимее. Она рисовала только углем, и тягостная обреченность накрыла их чёрным зонтом, отгородив от окружающего мира. А гибнуть от одиночества вдвоём намного страшнее, чем одной.

Паше же, может из-за яростного бескорыстия или от нелепого везения, выпал «счастливый билет». Он устроился мальчиком на побегушках в большую фирму по доставке «Быстро Бокс». По сравнению с предыдущим заработком платили так много, что он купил нужные лекарства. От трёхразового питания, конечно, пришлось отказаться и свести рацион к тушеной капусте с картошкой, но он был счастлив. Впервые в жизни почувствовал себя настоящим, способным на поступок, а не очередным статистом, который боится вылезти на сцену ДК «Мукомол». У него появился шанс на победу.

Они увязли в Тамбове. Чтобы выбраться из ловушки безразличия, Лада решила устроить праздник. На работе (фасовать продукты тяжело и утомительно, но хотя бы платили вовремя) как раз выдали аванс, и она купила по двести грамм буженины, балыка, импортной ветчины, понемногу фруктов и бутылку французского шампанского. Денег не осталось, но душа пела. Впервые за последние месяцы она мурлыкала под нос и бежала на съёмную квартиру с радостью. Хороший парень ещё не пришел, и она успела накрыть стол, надеть самое красивое платье и завить волосы. Часы на старом комоде издевательски тикали, а он не возвращался.

Порезанные деликатесы засохли.

Шампанское стало тёплым.

А кудряшки распрямились.

Проклятые часы натикали полночь, и Лада уже не знала, куда деваться, подскакивала от каждого скрипа и с надеждой смотрела на дверь, но ключ в замке так и не повернулся.

Утром он тоже не пришёл.

Пролетели тягостные часы работы и не менее мучительные минуты дороги домой. Еще с улицы она увидела свет на кухне, и сердце панически сжалось. Ступени выскользнули из-под ног, и Лада влетела в квартиру. Скинула сапоги и замерла. Хороший парень рылся в скрипучем шкафу, на полке, где они прятали кровно заработанные. Резко обернулся от шагов. Под глазом пульсировал лиловый бланш.

Паша работал, сколько говорили, когда говорили и где говорили. В общежитие приходил спать. Хотя даже там успел повесить две полки, починить скрипящий шкаф и почти каждый день готовить большую кастрюлю солянки и кормить половину этажа. Он пахал, как заколдованный, но повышали других. Его не замечали. Слишком трудолюбивый, упорный и исполнительный, кому охота с таким возиться. На хорошие места нужны говорливые, обаятельные и наглые, а ещё лучше – устроившиеся по знакомству. Другим ловить нечего!

Мираж победы начал блёкнуть.

Лада не помнила, о чём кричал «хороший парень». Что-то про деньги, романтичных дур и смерть от голода. Хлесткие удары взорвали губы, напрочь выбив из памяти всё остальное. Она растерянно сидела на полу, прижав ладони к щекам, и не произнесла ни слова, даже когда он запихивал все ценные вещи в чемодан. Не смогла пошевелиться, когда захлопнулась входная дверь, и стихли шаги на лестнице. Не плакала, не жаловалась, не думала, как жить дальше. Только облизывала окровавленные губы и смотрела на стену. Неровно приклеенные обои кренились влево и будто раскачивали квартиру, готовую вместе с её жизнью сорваться в пропасть.

Паша не понимал наглых, высокомерных менеджеров и неумелых курьеров, боящихся испачкать руки. Он привык всё делать сам, сторонился притворной «команды единомышленников», и мог общаться только с водителем шефа – говорливым мужиком в возрасте. Они вместе копались в рабочих машинах. Викторыч рассказывал удивительные истории, смолил дешевые папиросы и хитро улыбался, всегда готовый к веселому междусобойчику. От скуки (шеф редко выезжал куда-то днём) он научил Пашу водить хозяйский мерседес и даже выбил права через знакомых. Часто приговаривал, что нашёл достойного преемника, и теперь есть кому передать свои знания.