Дай умереть другим - страница 11

– Ты знаком с Раей Светлицкой, верно? – спросил Громов. Интонация его голоса была скорее утвердительной.

– Допустим, – откликнулся Дэн, разглядывая свою покалеченную руку. Два пальца на ней разбухли до толщины темно-коричневых кубинских сигар и были такими же несгибающимися.

– Вы с ней собирались в Сочи?

– Sochi? Где это?

– Неважно, – ответил Громов, окинув соседа внимательным взглядом. – Если ты не знаешь, где находится город Сочи, то, может быть, тебе известно местонахождение Раи?

– А что? – недружелюбно осведомился Дэн. За годы, проведенные в Курганске, он овладел не только русским языком, но и здешней манерой отвечать вопросом на вопрос.

– Пакет, – напомнил Громов, пошуршав полиэтиленом. – Желаешь заполучить его обратно?

Дэн представил себе Раю, хлопочущую в маленькой кухоньке. Руки перепачканы мукой, под халатиком ничего, тело так и пышет жаром, как включенная духовка. Очень возбуждающая картинка. Однако если вообразить на месте Раи новую подружку, например рыженькую, то получается даже соблазнительнее. Русских девушек вокруг навалом, а пирожки с капустой – не единственное блюдо, которое хочется попробовать в молодости.

Правда, Рая просила никому не говорить, что она сменила место жительства, и Дэн дал слово. Но, с другой стороны, если выполнять все обещания, данные курганским подружкам, то придется завести себе дома целый гарем, а он ведь не какой-то безбожный мусульманин. И пальцев на обеих руках у Дэна только десять, причем два из них уже сломаны. Такая вот арифметика безрадостная.

– Улица Терешковой, 97, – проворчал он, пытаясь оттянуть момент предательства. – Сорок третья квартира. Телефон…

– Только не надо заливать мне про улицу «Тьерьешковой», – нахмурился Громов. – Мне нужна Рая, а не адрес, по которому она прописана.

– Ну, она на днях сняла себе другую квартиру, по проспекту этого… – Дэн наморщил лоб. – Ваш знаменитый писатель. Лео… Лев…

– Можешь не утруждать себя, я понял, о ком идет речь. Дом? Квартира?

– Номер дома не знаю, но он там самый высокий, а на первом этаже мебельный салон.

– Так, понял. Дальше.

– Третий подъезд, четвертый этаж, сто первая квартира.

Громов прищурился:

– И чем занимается Рая в «стьо пьервой квартирье»? Кто скрашивает там ее одиночество?

– Я, – скромно признался Дэн.

– Любишь белых девушек?

– Люблю. Разве это запрещено?

– Нет. Но с какой стати ты интересуешься чужими банковскими переводами?

Рука Громова внезапно вцепилась в левую ключицу Дэна, и крепкий, атлетически сложенный парень почувствовал себя цыпленком, угодившим в когти ястреба. А еще ему вспомнилось, как легко ломаются суставы хорошо прожаренных окорочков.

– Отпусти! – взмолился он. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, мэн! Какие банковские переводы?

Притянув к себе Дэна, Громов заглянул в его выпученные до размера перепелиных яиц глаза и оттолкнул обратно.

– Предположим, я тебе поверил, – сказал он. – Тогда с кем еще якшалась Рая в последнее время?

– Ни с кем. У меня вообще сложилось такое, э, impression… Ну, впечатление, что она от кого-то скрывается.

– Почему?

Громов опять глядел прямо перед собой, словно его не слишком интересовал ответ. Но Дэн, справедливо рассудивший, что с двумя ключицами человеку живется значительно комфортнее, чем с одной, откликнулся без промедления:

– Она никуда не звонит, не выходит из квартиры. И все время чего-то ждет, так мне кажется.

– Ключи.

В поле зрения Дэна появилась требовательно раскрытая ладонь.

– Какие ключи? – фальшиво удивился он.

– От Раиной квартиры, которыми она тебя должна была снабдить, чтобы не отзываться на звонки в дверь.

Рука Громова маячила так близко от носа Дэна, что ее изображение двоилось в его глазах. В таких ситуациях не до щепетильности. Порывшись в карманах, Дэн сунул белому связку ключей и незаметно перевел дух, когда пальцы, готовые сомкнуться на его физиономии, исчезли из виду.

– Молодец, ты хороший парень, – сказал Громов. – Расторопный и сообразительный. Спасибо. – Его улыбка была неожиданной и короткой, как фотовспышка.

– Пожалуйста, – проворчал Дэн, осторожно ощупывая порванную мочку уха. – Только зачем было руки распускать? Разве нельзя было договориться по-хорошему?