Дают ли на Украине печать антихриста - страница 2

Возникнет ли опасность для моей духовной судьбы и жизни, если государство папку, в которой оно содержит данные обо мне, пометит цифрами ("Дело №...")? Нет, и в этом случае моей душе и ее связи со Христом ничего не угрожает. Дела были пронумерованы и в архивах христианских империй (Российской, Австрийской...). Свои номера были и у папок, в которых хранились данные о гражданах Советского Союза. Но это не мешало людям получать дары Духа Святого (в том числе и дар претерпения мук).

В ГУЛАГе номера нашивались на одежду, и чекисты обращались к людям обезличенно-математически: "Заключенный номер такой-то". И арестованные христиане, отзываясь, говорили: "Я!" Неужели при этом благодать Божия оставляла этих исповедников? Так же и сейчас: если государство решит своих подконвойных граждан пометить номерами -это будет неприятно, но это не послужит к утрате наших святых имен, полученных при крещении.

Человек вообще по-разному именует себя в разных ситуациях. В храме он называет себя "раб Божий такой-то". В других ситуациях представляется по фамилии... А ведь фамилия имеет много общего с идентификационным кодом: как и код, фамилия не выбирается, как и код, фамилия несменяема и остается с человеком (по крайней мере, с мужчиной) на всю жизнь. Как и код, фамилия должна называться при всех контактах человека с официальными структурами. Как и код, фамилия в обиходе не включает в себя сведений о принадлежности человека к христианской Церкви. Как и код, фамилии появились сравнительно недавно - они не были в ходу на "Святой Руси", и очень мало кто из отцов древней Церкви имел фамилию (почему и именуем мы их по месту рождения или подвига). Более того, церковный человек, бывает, уже утратил свою фамилию (приняв монашество, христианин уходит из своего рода, из своей семьи, утрачивая отчество и фамилию), но при этом для государства он все равно будет обладателем определенной фамилии, вписанной в его паспорт. И на выборах, равно как и в налоговой полиции, его будут записывать не "иеромонахом Иоанном", но "гр. Петровым А.В.".

А ведь в иных случаях человек представляется и совсем не называя своего имени: "Я - таксист"; "Я - почтальон"; "Я - слесарь"; "Я - ваш депутат"...

Так что сама по себе ситуация, в которой человек не называет себя своим крещальным именем, не есть ситуация вероотступничества. Нет оснований утверждать, будто "идентификационный номер лишает человека имени" (листовка Одесского Успенского монастыря). Ничто не мешает человеку в одной ситуации называть себя по церковному имени, а в другой - по фамилии, в одном месте упомянуть свою должность, а в другой - номер, под которым хранится информация о его жизни. Разве те украинцы, что уже приняли идентификационный номер, утратили свои имена? Разве при вcтречах они приветствуют друзей: "Здравствуй, номер такой-то!"? Разве в храмах они именуют себя: "Раб налоговой полиции за номером таким-то" ?

Более того - при желании ситуацию многоимянности человека можно истолковать как вполне благочестивую. Мол, мое священное, крещальное имя -только для храма и общения с Богом и братьями по вере. А вне храма, в мирской жизни, свое святое имя я не буду использовать. "Не давайте святыни псам" (Мф. 7, 6). Во многих религиях сакральное имя табуируется. Для общения с иноплеменниками имеется одно имя, а для общения в семье и со жрецом - другое (или даже другие). В наше время были (и еще есть) люди, носившие двойные имена. Одно имя - советское (Октябрина, Владлен) или нехристианское (Рустам, Руслан), другое - церковное. И священники не требовали смены паспортов, вполне терпимо относились к тому, что вне храма человек зовется иначе, чем в Церкви.

Вспомним также, что креститель Руси князь Владимир вошел в историю со своим языческим именем, а не с крещальным (Василий).

Итак, то, что при некоторых обстоятельствах человек будет фиксироваться не по своему святому имени, не является угрозой для христианина. То, что у человека есть иные имена, помимо крещального (точнее говоря - не имена, а прозвища и характеристики), не означает отречения от Христа. Разве на исповеди священники спрашивают детей: "Не отзывался ли ты на клички, с которыми обращались к тебе твои приятели? Не позволял ли ты называть себя "Мишкой" вместо церковного имени "Михаил"? Не откликался ли ты, когда вместо имени к тебе обращались "Рыжий!"?" Клички и прозвища всегда малоприятны. Но зачем же заверять, будто "принятие кодов есть грех отречения от христианского имени"?