Дед Мороз нового тысячелетия - страница 10

— Думаешь?

Вместо ответа я схватила Морозова за руку и активировала телепорт. А на выходе нас встретили, и так горячо!

Белокурая незнакомка засветила в лицо Морозову тортом, вызывая у меня в душе бурный восторг. А вот следующие ее действия, мне совсем не понравились: незнакомая снежка наставила на напарника дробовик.

— Что ты, говоришь, ей сделал?

— О-о-о… Ты поделился со своей подружкой подробностями наших отношений?

Я нервно перевела взгляд на оттирающего розовый крем Морозова.

— Видимо, не до конца, — нехорошо улыбнулась девушка.

— Мы с ней давно расстались, — мрачно ответил Иван.

— А такое ощущение, что ты, уйдя, украл у нее шубу, все драгоценности и любимого песика.

— Не смей надо мной насмехаться!

Дуло дробовика повернулось в мою сторону.

— Он бросил меня из-за какой-то другой фифы, с которой познакомился на работе. Так и сказал: «Встретил свою половинку!». Это после того, как я терпела его год!

М-да. Она не в себе. Надо что-то делать. Будем считать, свою месть клиентка получила, заехав Морозову по моське тортом.

— Понимаете, я совсем ни при чем в ваших отношениях. Кроме работы, нас с Морозовым ничего не связывает…

— Эвика, я бросил тебя ради нее, — мстительно улыбаясь, заявил Иван.

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Пиновой.

Дробовик резко сместился вверх, в сторону моей головы, а Морозов бросил в бывшую пассию заклинание, развеевая оружие. Я успела ухватить напарника за руку, активируя перенос, но и Эвика схватила меня за ногу с тем же намерением.

Мы несколько мгновений мерились с девушкой силами, и я победила. Однако и Пинова приложила свою лепту, сбив мне курс. В итоге мы очутились в темной коробке, которая в свете волшебных шариков оказалась лифтом.

— Мы в лифте, — пробормотал напарник.

— Точно подмечено, — сказала я, тыкая по всем кнопкам, что смогла найти. — И у меня плохие новости: лифт не работает, мой резерв на нуле, а так как это был последний заказ, то нас вот-вот временная петля выкинет обратно.

— Ты права. Значит, вот новогодняя ночь и закончилась? — пристально всмотрелся в меня Морозов.

— Наша работа, — поправила я, смотря на Ивана в полумраке.

— Значит, последний подарок доставлен, спасен и мы свободны?

— Теоретически, — заметила я.

Он стоял так близко, совсем рядом, только протяни руку и…

Кто сделал первый шаг, я не знаю, но через секунду мы целовались как сумасшедшие, стискивая друг друга в объятьях. Голова кружилась, ноги подкашивались, и в данный момент мне совсем не хотелось быть благоразумной.

Сложно сказать, чья сила виновата, но неожиданно все испортилось и сверху на нас посыпались мандарины. Много мандаринов!

— Что? — отшатнулся Ваня. — О-о-о-о… Только не сейчас!

— Нас скоро выкинет обратно из временной петли, — хрипло промолвила я, пытаясь прийти в себя и призвать к порядку подгибающиеся коленки и взбунтовавшиеся гормоны.

— И как скоро выкинет?

— Сейчас, — посмотрела я на Ивана и почувствовала рывок.

И снова лифт, только освещенный электричеством и с шумящими сверху людьми. На полу сидит ошарашенный мужчина с портфелем и смотрит на нас круглыми глазами.

— А я вам в который раз говорю, что ничего сделать не могу, — раздалось сверху.

— Добрый вечер, уважаемый! — улыбнулся Ваня. — С наступающим вас.

— А… — только и смог сказать мужчина.

И я, не сдержавшись, захихикала.

— Пойдем домой. Петля восстановила мой резерв. — Опустив взгляд, я протянула Морозову руку.

Едва ее крепко сжали, я активировала телепорт.

***

Закинув Морозова к нему домой, я скомкано попрощалась и переместилась к себе.

Очутившись в коридоре родной квартиры, я прислонилась к стене и сползла по ней на пол. В голове крутилось масса разных мыслей. Что теперь делать? Как себя с Иваном вести? И зачем я, дура этакая, влюбилась в него еще сильнее?

С того самого дня, когда он надо мной пошутил, я была к нему неравнодушна. И лишь только полгода спустя смогла себе признаться насколько. Он словно притягивал взгляд, гипнотизировал меня. Я его ненавидела, но и любила. Жгуче, сильно, пылко. Это была моя тайна, мой секрет.

И что теперь мне делать? Притвориться, что ничего не было, и жить дальше? Молчать и смотреть издалека?