Дедушки с гитарой 2 - страница 39
Я повернулся к Сергею.
— Сколько он страной-то рулил? Лет восемь?
— Около того. До 1999 года. Строил Дикий Капитализм. И построил…
— Да. А потом появился Путин. Владимир Владимирович… Крепкий мужик. Тонкостей не знаю, но страну до сих пор держит хорошо…. И, что самое заметное — из такого дерьма вытащил, что и представить сложно…
— Слушайте! — оживился Никита. — А он же где-то тут сейчас!
— В смысле?
— В Германии!
Я прикинул и отрицательно покачал головой.
— Нет. Он сейчас еще молодой. Наверняка еще в Питере… Я точно знаю, что он где-то в середине 80-х тут, в ГДР работал. Чекист, разумеется, а трудился он на посту директора «Дома дружбы ГДР-СССР», но вроде бы не в Берлине, а в Дрездене…
— А Питер это…
— Это Ленинград. В те времена…
Договорить я не успел.
Раздался звон стекла, и стало ясно, что вот оно… Началось… Штурм…
Нет. Это не превратилось в фильм. Тут, наверное, имелись свои режиссеры, но у них не было задачи показать действие максимально красочно, да и с возможностями переснять не получившийся дубль тут тоже было туго.
Через разбитые окна в зал полетели свето-шумовые гранаты и что-то еще…
Зал заволокло белым туманом, не то скрывая нас от террористов, не то вынуждая нас с ними кашлять и плакать о случившемся. Кому-то тут после того обязательно валяться трупом.
«Сколько мы еще не допели!» — мелькнула мысль и пропала куда-то.
Глава 8
Потом был грохот… Меня приподняло и покатило куда-то в сторону… В собственную смерть как-то не верилось, и навалившаяся на меня Тьма воспринялась не как переход в иной мир, а просто как темноту. Я почувствовал себя приемником, из которого вытащили батарейки и … исчез.
Сколько это продолжалось я не знаю. В себя я пришел от резкого запаха нашатырного спирта. Тряся головой, попробовал подняться, но чьи-то руки удержали меня.
— Лежите, юноша, лежите…
— Где я?
— В Караганде, — ответил мне из-за спины Никитин голос. — А если сказать точнее, то в Берлине…
— Интересная география.
Я попробовал повернуться, но у меня ничего не получилось. Желания не совпадали с возможностями, но сил задать самый главный вопрос хватило.
— Ты живой?
— Живой…
— А Серега?
— А что мне сделается? — прозвучало с другой стороны.
У самого меня однозначного ответа на такие вопросы не было — перед глазами плавали какие-то цветные пятна и шумело там так, словно рядом пузырился стаканчик газированной воды.
— А у меня в голове какой-то калейдоскоп… — признался я. — Что тут вокруг происходит?
— Все нормально. Жизнь течет… — успокоил меня Никита. — А калейдоскоп пройдет. У меня с четверть часа назад весь потолок в звездах был, а сейчас всё устроилось.
Я прислушался к своему телу. В общем-то действительно все более-менее ничего. Вместе с нездоровым кружением в голове можно было бы пожаловаться на плечо и колено, но я сдержался. Если б там было что-то серьезное, то на меня уже накладывали бы бинты и лубки, а так… Остальным, похоже досталось, куда больше, чем нам.
— А Тяжельников?
— Тоже живой…
— Где он?
— Уже побежал куда-то.
— Наверное пионерский костер затевает, чтоб изжарить на нем террористов…
Сергей засмеялся, но это движение и ему отдалось болью и смех перешел в злобное шипение.
— Нет. Костер — это не комсомольское мероприятие, — возразил Никита. — Он наверняка комсомольскую стройку затеял.
— Ага… — согласился Сергей. — Сейчас комсомольцы построят стенку покрепче и всех оставшихся в живых террористов около неё расстреляют…
— А, кстати, много их осталось-то?
— А кто ж его знает?
Я вытянул руку перед собой. Моя пятерня перед глазами расплывалась и отчетливо дрожала.
— Вы хоть заметили, что тут произошло?
— Освобождение заложников во всей красе. Ворвался спецназ и всех положил.
Через боль и кряхтения я все-таки повернулся.
— Убитые, раненые есть?
— Пока не известно…
Я нашел положение, в котором у меня почти ничего не болело и замер. Закрыл глаза, расслабился. Как же хорошо! Это были мгновения настоящего счастья.
— Интересно в нашем варианте Бытия такое было? — задумчиво произнес Никита.
— А кто ж его знает. Не исключено, что и в этом варианте тоже ничего не будет.
— Это как? — удивился он.