Дедушки с гитарой 2 - страница 72

— Вот, кстати, возвращаясь к Фестивалю… Там ведь столько хороших музыкантов из соцстран выступало! Столько хорошей музыки было! Почему бы нашу советскую молодёжь с ней не познакомить? Мы товарищу Тяжельникову об этом говорили, но он как-то упустил это.

— Дела, наверное, заедают или забыл.

— Так вот может быть вы ему через газету и напомните, что хорошая популярная молодежная музыка существует не только на Западе, что мы можем не только в космосе быть первыми, но и на эстраде.

Андрей Васильевич кивал, но как-то без энтузиазма.

— Да не только в музыке… Вот смотрите. В Западной Европе есть целый пласт литературы о рыцарях короля Артура. На Востоке есть свое — «Сказки 1000 и 1 ночи»… А чем мы хуже? Почему нам не создать новый центр легендаристики опираясь на отечественную историю? Почему двор короля Артура людям во по всему мира интересен и о приключения его рыцарей читаются во всем мире, почему и нам не создать что-то подобное?

Я говорил и точно знал, что говорю правду. Все это будет со временем, придет. И «Гардемарины», и книги Никитинской серии «Княжеский мир». Все это уже есть или будет…

— Погодите. Есть же наши былины, — пода голос кто-то из девушек. Я отмахнулся.

— Да сколько этих былин? Да и насколько они интересны современному человеку? Нет, не былины тут нужны, а нормальные приключенческие романы. Что-то вроде «Трех мушкетеров», но на нашем материале. Есть у нас былинный Киев — мать городов русских, есть князь Владимир, есть богатыри… Нечисти всякой в лесах хватало — лешие, Кощеи, разбойники. Чем не поле для героической деятельности?

— Ага. Даже свой дракон есть — Змей Горыныч…

— Ну, где один, там и другой. Должен же он как-то размножаться?

Чаепитие потихоньку превратилось в дискуссионный клуб. Андрей Васильевич посмотрел на часы. Рабочий день приближался к концу, и он подвел дискуссии итог:

— Ну, с такими разговорами надо к товарищу Суслову идти или к товарищу Фурцевой.

— Надо. Может быть вместе и сходим? Мы эту проблему видим, а если и газета эту тему поднимет, то от этого только польза будет!

Жизнь покатилась прежней колеёй.

Решение для себя мы приняли — учимся, играем, освобождаем память, тащим из неё на белый свет хорошую музыку. Если правящей элите наши предсказания не нужны, то значит не нужны. Придется смотреть как страна несется в тар-тартары и устраиваться в этом несущемся под уклон вагоне поудобнее. А когда все это случится… Наша готовность должна быть не только моральной, но и финансовой. Надо зарабатывать деньги и вкладывать их в то, что не потеряет своей ценности.

В начале декабря позвонили из фирмы «Мелодия», а потом из Агентства по авторским правам и попросили приехать. Мы слегка напряглись. Все-таки не было у нас уверенности, что взятая нами у Пахмутовой и Добронравова песня про комсомол еще и впрямь не написана, но повод оказался более приятным.

Оказалось, что оркестр под управлением Поля Мориа записывает на «Мелодии» пластинку и сам руководитель оркестра захотел поместить на неё несколько местных мелодий. Выбор пал на наши песни.

— А что они для себя присмотрели?

— «Отель „Одиночество“», и «Ты меня на рассвете разбудишь…»

Каждый из нас представлял, что французы сумеют сделать с нашими мелодиями. Одно дело — три инструмента и совсем другое — оркестр, в котором только скрипачей больше, чем струн на моей гитаре.

— Хороший выбор, — между прочим одобрил решение французов Никита. — Там есть над чем поработать…

— Вам надо будет подъехать к нам и уладить формальности.

— Куда?

Там продиктовали адрес.

— Хорошо. Будем.

Никита положил трубку, но от телефона не отошел, а задумался. Потом тряхнул головой и сказал:

— Есть повод пнуть Систему так, чтоб до Тяжельникова долетело.

— Каким образом?

— Пресса, — коротко объяснил Кузнецов и закрутил диск телефона. Мы с Сергеем переглянулись.

— Надеюсь, что он знает, что делает…

Я пожал плечами.

— Обычно так и происходит…

Никита в ответ любезно оскалился.

— Андрей Васильевич? Добрый день.

Наш поэт расплылся в улыбке.

— Вы там вроде бы о нас статью планировали писать? Не передумали?

Он чуть отодвинул трубку от уха, чтоб и мы услышали разговор.