Делай то, за чем пришел - страница 39

— Я тебя очень и очень люблю, — грустно сказала она и поцеловала мать.

— Ну, ну, чего ты? Спи-ка лучше. Опять утром голова будет болеть.

Перед тем как погасить свет, уже в ночной рубашке, Оля еще раз посмотрела на еловую ветку, дотронулась пальцами до ее шершавых шишек. «Интересно, какая мама у Глеба?.. Вот наберусь храбрости, подойду и спрошу...»

Перед Глебом веером лежат экзаменационные билеты. Тут же на столе, накрытом красной материей, стопочка зачетных книжек, экзаменационная ведомость с круглой техникумовской печатью, пепельница, которую Глеб смастерил себе из ватмана.

По билету отвечает студент Сухишвили, отвечает напористо, темпераментно, нещадно коверкая падежи и путая мужской род с женским.

На занятиях Сухишвили частенько засыпал. Слушает, слушает, и вдруг черные густые ресницы начинают опускаться, голова клонится на грудь. Сначала Глеб, щадя самолюбие Сухишвили (который к тому же был явно старше Глеба), делал вид, что не замечает дремлющего студента. Но потом решил, никуда это не годится — спать на лекциях. Надо вот что сделать... надо задать ему вопрос, он, конечно, не услышит, сосед толкнет Сухишвили в бок, разбудит, произойдет конфуз — пусть Сухишвили станет стыдно.

Так и сделал. Прервал изложение нового материала, негромко задал спящему вопрос. Сухишвили вздрогнул, открыл глаза, встал и... толково, кратко и по существу ответил.

Глеб только руками развел, группа рассмеялась, а староста пояснил:

— Он у нас, Глеб Устинович, спит и мух видит...

Сухишвили же на переменке подошел объясняться:

— Понимаете, Глеб Устинович... я мастером работаю. В цехе. Вы уж извините, что иногда глаза закрываю. Работа такая. С утра переступаю, как говорится, порог цеха, и... как этот... бэлка в колесе. Круглый день. Набегаешься, а тут тепло, тихо, в сон клонит. Но... — он ослепительно улыбнулся и хитровато сощурился, — кой-какой центры у меня не спят...

После Сухишвили в экзаменационную аудиторию зашел Митин. Бывают такие лица, на которых лежит печать какой-то угнетенности. Они как бы вывеска человека, которому не везет, у которого жизнь не клеится; и человек это понимает, и сознание своей невезучести у него в линиях лба, носа, в морщинах у рта; голос неуверенный, фразы какие-то затухающие к концу, а в тоне постоянный вопрос: может, я что не так сказал? А в глазах будто бы просьба не обижать, не судить строго. Таким вот и был Митин. Робким шагом приблизился он к столу и оцепенело застыл.

— Зачетку, — потребовал Глеб.

Протянул.

— Берите билет.

Глаза Митина заскользили по голубым листочкам и долго не могли остановиться на каком-либо из них.

— Берите, берите.

Наконец взял, перевернул и начал читать.

— Номер? — громко спросил Глеб.

— А... — очнулся Митин. — Номер?.. Девятый.

— Берите бумагу и садитесь во-он туда.

Идет. Медленно, как во сне. Не отрываясь от билета, идет; может запнуться, споткнуться обо что-нибудь и не заметит. Садится и сидит, бессмысленно перечитывая вопросы.

В году Митин перебивался с троечки на троечку, от доски уходил весь взмокший, будто разгрузил вагон с цементом: так доставались ему эти слабенькие троечки. В группе к Митину относились как к дитю малому: слегка посмеивались, наверное, сочувствовали, может, жалели...

Отвечал между тем здоровенный, с осанкой министра студент Зубакин. Поглаживая двойной подбородок, он солидным басом говорил совсем не то, что надо. Глеб не перебивал Зубакина, слушал, а сам тем временем вполглаза наблюдал, как миловидная молодая женщина Дядюшина достает шпаргалки. Вот она сидит и словно бы рассеянно смотрит в окно, в то время как рука ее под столом приподнимает юбку и извлекает бумажечки из-под тонких, цвета загара, чулок, обтягивающих стройные ноги.

— Мда, — произнес Глеб.

Зубакин споткнулся и замолчал, решив, видимо, что это «мда» относится к нему.

Пришлось объяснить ему, что говорит он совсем не о том, о чем спрашивается в билете, и Зубакин, не моргнув глазом, все так же солидно, с достоинством стал докладывать на другую тему.

А Глеб вспомнил, как однажды ему нужно было срочно попасть на завод и в бюро пропусков сказали, что разовый пропуск могут дать в отделе кадров. У дверей с табличкой «Начальник отдела кадров» толпились люди. Дождавшись своей очереди, Глеб постучал, а, услышав: «Войдите!», открыл дверь. За огромным письменным столом восседал... студент Зубакин, которому накануне Глеб вкатил двойку... Глеб сначала даже оробел, но, встретив восторженный прием, изложил свою просьбу; пропуск был выдан незамедлительно и с явным удовольствием...