Дело №1 - страница 9

И вот теперь Анатолий Дегтярев, замешанный в этой грязной истории, ждет у главных ворот, а мне еще предстоит решать судьбу его сына.

Зачем он приехал — думал я, шагая. То есть зачем, догадаться просто, но… Но как с ним говорить? Ладно, — усмехнулся я, — как сложится.

— Где он? — спросил я у охранника.

— Вон там, — показал охранник. — Пошел покурить.

Анатолий Дегтярев сидел на поваленном бревне у обочины. Увидев меня, он встал. В его глазах была смертельная усталость человека, который устал от жизни, у которого внутри что-то сломалось так, что уже не поправить.

— Здравствуй… — выдавил он и сказал еще что-то не слишком определенное. Видно, ни как не мог решить, на «вы» или на «ты» ко мне обращаться.

— Здравствуй, Анатолий, — я протянул ему руку.

Он недоверчиво покосился на протянутую руку, мол, не шучу ли я, потом пожал.

— Зачем ты приехал? — спросил я. — Выкладывай.

— Дело в том… — он сглотнул. — Мой сын к тебе поступает.

— Да, знаю, — сказал я. — Да ты не волнуйся так. Давай пройдемся. На ходу и разговаривать легче… Так ты приехал за сына хлопотать?

— Не совсем, — ответил он. — Видишь ли, я о тебе всегда думал и вспоминал с уважением и признательностью. Ведь другой мог бы и постараться раздуть мое дело… Ну, приписать мне больше, чем было на самом деле. Что я был в сговоре с Гортензинским, что я деньги получал от него или от каких-то его сообщников. А я… я был идиотом, а не предателем! Казенные деньги растратил на ту злосчастную поездку, но от Гортензинского никогда в жизни ни копейки не взял, честное слово!

— Ну, Гортензинский и без того свое получил, — заметил я. — Жаль, не до конца.

— Вот именно, что не до конца! И он, кстати, до сих пор уверен, что я тебя ненавижу, считаю именно тем человеком, который меня потопил.

— Откуда ты знаешь, что он в этом уверен? — поинтересовался я.

— Земля слухом полнится. И еще… Ты столько лет был в стороне от дел. Мне и то известно больше, чем тебе.

Он задумался, подбирая подходящие слова:

— В общем, я не знаю, сумеешь ли ты разобраться, нужно брать моего сына или нет.

Тут настал мой черед задуматься.

— Объясни, — потребовал я наконец. — Говори прямо.

— Если бы я мог, я бы сказал, — ответил он. — И вот что, если я тебя приглашу навестить меня через недельку-другую, ты уж не отказывайся. Встречу назначу позже. И еще. У тебя могут появиться самые неожиданные люди из прошлого. Такие, к которым ты хорошо относился или считаешь себя им чем-то обязанным. Ты поосторожней с ними, только от ворот поворот им сразу не давай.

— Да что происходит? — не выдержал я. — Я же вижу, — что-то серьезное! Выкладывай толком!

Он вздохнул.

— Если бы я сам мог понять… Я не имею права зря выдвигать подозрения и обвинять людей. Потому что если я обвиню кого-то зря, ты можешь решить, что я это сделал специально. В общем, мне самому надо сначала разобраться… Ладно, пока.

И, повернувшись, он зашагал прочь.

— Погоди! — окликнул я его. — Погоди!

Но он не ответил, даже не обернулся. Я некоторое время глядел ему вслед, а потом побрел назад, к воротам, размышляя, что мог означать этот визит.

…Я ответил на заключительный вопрос последнего предварительного экзамена и начал, проверять ответы. Я был на удивление спокоен, хотя, разумеется, мне трудно было судить, сколько у меня правильных ответов, а сколько неправильных.

Последний экзамен — это развернутый компьютерный тест, тридцать три вопроса, среди которых попадались и совсем простые, и довольно трудные, и прямо-таки неожиданные. Например, как ответить на вопрос: «Что скрыто в слове «хамелеон»?» Я прикинул на листочке несколько вариантов, прежде чем написать ответ. Можно было бы сказать, что «хамелеоном» называют подхалима, который под всех «перекрашивается». Но потом я подумал, что все, кому достанется этот вопрос, ответят так же, и написал в итоге иначе: «хам-еле-он — то есть, настолько трусливый, что и хамить еле-еле отваживается, хотя ему очень хочется». Еще с подковыркой был вопрос по арифметике: «Перепишите пример так, чтобы не было скобок, и проверьте, верно ли равенство 170: ((34+1) — (7x5)) = 200: ((54:6) — 9)». Если начать сразу избавляться от скобок в точности по правилам, то все сойдется, в итоге получится 0 = 0. Ты не замечаешь подвоха: ведь то, что в скобках, ноль в итоге дает, а на ноль делить нельзя! Поэтому верный ответ: «пример не имеет решения, так как на ноль делить нельзя».