Дело № 36.4. Хрупкие кости - страница 6
— Он не сказал, почему решил забрать Нику?
— Я же сказала: мне было все равно! — кошка топнула ногой, а потом развернулась и подошла к окну.
Джек помолчал, глядя ей в спину. Его взгляд стал сочувствующим.
— Томас сказал это в сердцах. Не подумав. Я думаю, он уже раскаивается.
— Мне плевать, — буркнула кошка. Ее голос был тонким.
— Не ври.
— Тебе поговорить не с кем, Роквелл? Вали отсюда!
Джек помолчал, продолжая буравить ее спину взглядом.
— Тебе больно. И это нормально. Но Томас и не понимал, что говорит. Он…
— … он просто шакал, который жрет гнилье, — резко перебила Джека Марла. — И он будет продолжать жрать гнилье, пока сам не протухнет.
— Марла…
Кошка резко обернулась. Ее глаза горели животным огнем и сдерживаемым гневом.
— Я - грязная шлюха, Джек. Я этого и не отрицаю. Я этим даже горжусь. Поэтому твой любимый шакал меня не обидел. На правду не обижаются. И закончим на этом. Тебе Ника нужна? Она у Капитана. Убирайся отсюда. Мне надо привести себя в порядок и идти на работу. На ту работу, где мне платят. И сегодня я буду работать особенно усердно.
Джек покачал головой
— Не надо. Не усугубляй, — попросил он.
— Да пошел ты. Я сказала: прочь из моего дома. Той, кого ты ищешь, здесь нет.
Джек вздохнул, но больше ничего не сказал. Открыв дверь, он медленно спустился по лестнице, вышел на улицу и медленно побрел по узким улицам Термитника к Лагуне.
Никто не видел, что на его лице написаны смятение и злость.
Никто не слышал его бесшумных шагов.
Никто его не заметил.
Будто он действительно был невидимкой…
Мэри
Мэри стоит у окна и меланхолично рисует пальцами по стеклу. Она представляет себе бесконечную спираль, уходящую в небо. Почему-то так ей становится легче. Проще отрешиться от всего, что произошло.
И продолжает происходить.
Кира исчезла вчера утром. А к сегодняшнему вечеру от Теней ничего не осталось. Как будто именно она была самым главным кирпичиком, фундаментом, крепкой нитью, соединяющей их всех.
Они так ни до чего и не договорились.
Марла ушла первой, заявив, что ей нужно домой. Кошка была обижена. А еще ей действительно было больно.
Стоило двери за ней закрыться, как Мэри услышала в эмоциях Томаса сожаление. Кажется, он и сам не понимал, что ему нужно в тот момент.
Разговор не клеился, никто не хотел думать о деле ткачей. Да и не могли они.
Мэри и не знала, что стало с теми папками, что принес Джек. Остались ли они лежать на столе Томаса, или Джек взял их с собой?
Джек ушел вслед за Марлой, и Мэри не решилась попросить его проводить ее до дома. Пока он был тьмой без единой искорки эмоций, она чувствовала рядом с ним тревогу.
Она нашла себя в том, что "видит" людей своим даром. Но сейчас Джек был для нее невидим.
Будто его и не было.
Мэри оставила Томаса в совершенно растрепанных чувствах, но, к сожалению, она ничем не могла помочь другу-шакалу.
Наоборот, она слышала, что он хочет остаться один. Она понимала его.
Ни о каком деле речи не пойдет, пока они не вернут Киру.
Если бы еще знать, как ее вернуть…
А ведь, она, Мэри, может помочь! Она может нарисовать Киру.
Думать о подруге и применить свой дар.
Почему это не пришло ей в голову раньше? Она могла сделать это еще вчера!
Время. Время идет. И сейчас, когда Мэри осознала всю степень своей глупости, оно больше не кажется вязкой субстанцией, обволакивающей все вокруг.
Нет.
Теперь оно летит с бешеной скоростью, и Мэри кожей чувствует: что-то происходит. Прямо сейчас.
И она не в силах это предотвратить.
Она опоздала.
Хлопок двери заставляет ее сердце колотиться от ужаса. Задумавшись, она не почувствовала чьего-то приближения!
Раскрыв свои слепые глаза, Мэри пятится от окна, пытаясь нащупать руками хоть что-то похожее на оружие.
Дыхание. Она слышит дыхание!
Что с ней? Почему она ничего не "видит"? Неужели дар решил покинуть ее именно сейчас, когда он так нужен!
— Что с тобой? — слышит она тихий голос Джека.
Облегчение накрывает ее штормовым шквалом, ноги подкашиваются, и Мэри, всхлипнув, опускается на пол.
Руки Джека подхватывают ее, не дают упасть, и она носом утыкается ему в плечо, наконец, начиная чувствовать запахи.
Пыли и влажной шерсти, будто Джек надел новый плащ, который еще не успел пропахнуть его одеколоном, вишневым табаком Киры и совершенно непередаваемым запахом полицейского участка.