Дело о краже артефактов - страница 15

Кроме кофе, ему хотелось выяснить, сколько же у него денег. В портфеле обнаружился довольно тяжелый кошелек, наполненный странными квадратными монетами.

Что можно на них купить, Иван не знал, но на чашку кофе — или что тут пьют — хватить должно. Заодно будет шанс сориентироваться в курсе местной валюты. По тому, как официант берет поданные ему деньги, нетрудно понять, чего они стоят.

Однако Мулорит отрицательно затряс головой:

— Если уж торопиться, то торопиться. Кухарка у Суволли варит прекрасный кофе, а не то, что тут, у ярмарки.

— А это удобно? — неуверенно спросил Иван. — Нас в гости вроде не приглашали, мы по делу.

— Те, кто приходит по делу, тоже гости, — как нечто само собой разумеющееся произнес полицейский. — Впрочем, да, вы никого не знаете, но я позабочусь…

Предприятия, о которых говорил за обедом Мулорит, видимо, находились на противоположном, низком, берегу реки. Там дымили трубы, оттуда изредка доносился приглушенный расстоянием металлический звон. Здесь же на набережную выходили аккуратные двух-трехэтажные домики, над крылечками покачивались затейливые вывески. Видимо, тут было что-то вроде местной «торговой улицы». Вскоре каменные здания исчезли, их место заняли полотняные палатки и деревянные навесы.

— Хоть и по грустному поводу, но вы, господин Турин, вовремя приехали, — указал на них полицейский. — Это наша знаменитая Летняя Кнаккская ярмарка. Нигде больше не увидишь таких плодов! Лучшие сорта! Наши землепашцы знают свое дело! Что свободные фермеры, что арендаторы, что владельцы поместий — все мастера! И на привозные диковинки стоит посмотреть! Все в первозданном, так сказать, виде!

Иван кивал, послушно соглашаясь с собеседником.

Экскурсия на местную выставку достижений народного хозяйства пока в его планы не входила, но Мулорит так и сыпал названиями городков и сел, откуда привозят эти самые «плоды земные», а разобраться в местной географии не мешало. Так что, когда коляска, пробравшись мимо ярмарочной площади, свернула на тенистую аллею, ведущую к району богатых усадеб, Иван уже имел представление обо всех живущих в округе расах, о том, кто чем занимается, какую кухню предпочитает и какой моды придерживается.

«Вот и ладненько, — подумал землянин. — Теперь, надеюсь, я не ляпну какую-нибудь глупость. Такой спутник, как коротышка, — это, видимо, мастерская „плюшка“. Ходячий „Гугл“, а не полицейский. Что не может не беспокоить. У того, кто придумал этот модуль, похоже, на меня большие планы. Поэтому-то и впихивают знания чуть ли ни насильно. Только вот чем за это придется платить?»

Но пока ничего экстраординарного не происходило.

Единственное, что не понравилось Ивану, — щегольская коляска, запряженная серой в яблоках лошадью, которая увязалась за ними при выезде на набережную и всю остальную дорогу ехала следом, держась на некотором отдалении. В ней — кажется, такие называют двуколками, — не было кучера, высокий краснолицый мужчина в светлом костюме, выглядевший как благородный господин, сам правил лошадью. Иван сначала хотел обратить на него внимание Мулорита, но потом раздумал. Мало ли кто это? Может, полицейская «поддержка», а может, кому-то тоже что-то понадобилось в «Садах», как называли в Кнакке район богатых усадеб, находившихся намного выше по течению реки, чем остальные кварталы. Но мужика Иван запомнил. Весьма примечательная внешность: высокий рост, гренадерская стать, почти белые волосы — землянин даже подумал сначала, что это старик, — и краснокирпичное лицо.

«Разберемся, — мысленно махнул рукой Иван. — Не может же быть без конца все сладко да гладко».

У ворот усадьбы Суволли их встретил старший камердинер мага — упакованный в парадную ливрею старик, которого Иван классифицировал как гоблина. Или, по крайней мере, существо с изрядной примесью гоблинской крови. Если заменить расшитый золотом кафтан на обноски, то дедок неплохо смотрелся бы на земной помойке в обществе таких же потерявших человеческий облик бомжей — в роли их предводителя.

Ростом на голову выше Ивана, сутулый, скособоченный, лицо зеленовато-фиолетовое, изуродованное шрамами и какими-то наростами, одно ухо порвано и висит, как у спаниеля, другого нет вовсе, из-под толстых губ торчат коричневые клыки.