Дело о золотом песке - страница 12
Марина как-то раз показывала Ярославу, откуда у неё берутся эти волшебные травки для заваривания: сорвала с вишни листик и долго-долго грела его в ладонях, потом растирала, пока он не сменил цвет с зелёного на коричневый, а запах из травяного не превратился в вишнёво-шоколадный.
Краснов бережно гладил бок своей чашки. Даже не представлял, что гладит Марину. Хватало того, что представляла она…
Наверное, так долго молчать было некрасиво. Так откровенно думать — тоже.
— В общем, — сделал Ярослав ещё одну попытку перейти к просьбе, — в общем, я к чему. У нас есть этот чемодан. Я надеюсь, что сейчас Николай Васильевич как раз договаривается, чтобы нам разрешили его осмотреть, ведь тебе же нужно потрогать, чтобы увидеть того, кто его брал. Правильно?
Марина молча кивнула.
— Тогда допиваем — и в путь.
Она грустно вздохнула:
— Да, нас ждут великие дела…
«…картину, корзину, картонку и маленькую собачонку».
Марина представляла себе это всё как-то по-другому. Ну, хотя бы так, как показывали в кино: или стайки балагуров-полицейских, оживлённо острящие по поводу и без повода, или преисполненных пафоса служителей закона, с суровыми лицами вдесятером эскортирующих Самую Главную Улику. А процедура выдачи вещдока на осмотр казалась ей настолько ответственной, так ярко и торжественно представлялась по пути в здание Следственного Комитета, что реальность разочаровала.
Краснова здесь уже знали, способности его под сомнение не ставили, встречали с радостью, содействовали с готовностью, и вообще принесли чемодан в целлофановом пакете прямо в кабинет следователя, Георгия Владленовича, можно просто Георгия, с которым договаривался Горячев.
Просто Георгия сильно впечатлила красота Лещинской, и он с порога принялся оказывать ей знаки внимания, насколько хватало фантазии. Краснов же свинтил на подоконник и, высовываясь в распахнутое окно, обрывчато комментировал паркующиеся перед зданием и отъезжающие от него авто.
Георгий успел угостить Марину чаем, леденцом, шоколадной конфетой; ненароком погладить её по предплечью и по плечу, стряхнуть пыль со спины, попытаться потрогать бедро — после чего у него резко разболелась голова… а Ярослав… Ярослав!
— И что он лезет, этот бумер, разве не видит, что прогал всего в полмашины?
«Ничего страшного», — сама себя успокаивала Лещинская.
Ничего страшного. Надо сосредоточиться на работе. Вот у Скрипки не получилось увидеть, хоть это и «его день». Значит, что-то тут не так. Значит, Марина — последняя надежда, и она должна, просто обязана понять, кто же сдал багаж… «Дама сдавала в багаж»…
А почему сразу дама? Разве мужчина не мог сдавать все эти «диван-чемодан-саквояж»?
Лещинская попросила Георгия достать вещдок из пакета, и он в мгновенье ока освободил чемоданчик от лишней экипировки, а в процессе освобождения успел всё-таки потрогать и бедро Марины, и плечи, и — вау! — скользнуть тыльной стороной кисти по груди! А Ярослав…
— Вот сейчас эта «тойота» оправдает все восемь движений кистью, сулящие богатство и процветание![2] Только не своему владельцу, а тому, в кого впишется.
«Спокойствие, только спокойствие!» — сама себе процитировала Карлсона Марина.
Обрести спокойствие не получалось.
Краснов созерцал парковку.
Георгий жарко дышал в ухо.
Чемодан немо хранил свои тайны.
«Я — хороший поисковик!» — самоубеждалась Лещинская. — «Я — лучший поисковик. Мне достаточно на секунду прикоснуться к вещи, чтобы узнать, кто её хозяин, где её хозяин…»
— Да, то, что за рулём этого «форда» сидит девушка-блондинка, было видно сквозь крышу — кто паркует машину поперёк стоянки, подпирая тех, кто успел встать на прикол раньше?
— Я — хороший поисковик, — тихонько пробормотала Марина вслух. — Сейчас я увижу хозяина этого чемодана.
— О, Мариночка — кстати, Мариночка, ничего, что я вас так называю? О, я вижу, я знаю, что вы действительно хороший поисковик, и что вы сейчас всё увидите и нам всё расскажете! А вы, случайно, не увидите там фамилию-имя-отчество и паспорт-серию-номер того, кто принёс это на Казанский? Ха-ха-ха! Простите, простите, виноват, ха-ха-ха…