Дело в руках - страница 18

А тут, оказывается, идет самый натуральный аврал. Вера орудует возле плиты, а тетя Лиза сосредоточилась на платке.

Он уж вымыт, тщательно прополоскан и аккуратно отжат. Теперь тетя Лиза расправляет его на пяльцах. Шелковую нитку она нацепляет одной рукой, а другою придерживает ближний угол. Но пяльцы, стягиваемые платком, перекашиваются, норовят выскользнуть. Рук у нее уж не хватает, и она поддерживает другой угол ногой. Но и этого недостаточно, поскольку вскоре начинают косить остальные два угла. И тут тетя Лиза останавливается в полном затруднении.

Вера выглядывает из кухни, бросает на мужиков, наблюдающих за работой тети Лизы, сердитый взгляд и кричит:

— Да чего вы стоите, как остолопы! Подержите пяльцы!

— Да за что держать-то?

— За углы — за что ж еще!

Михаил хватается за два угла и моментально выправляет весь деревянный квадрат.

Но вот платок растянут и занимает свое место между стенкой печи и кроватью. Вера бросает все кухонные дела и бежит к нему. Лицо у нее раскраснелось от плиты, от беготни, от возбуждения, челка выбилась из-под косынки, в глазах — нетерпение. Она с жадностью всматривается в свою преображенную работу.

— Теть Лиз, я отнесу ее в комбинат пуховых платков.

Тетя Лиза придирчиво присматривается к паутинке, подходя то с одной, то с другой стороны.

— Рановато тебе еще на комбинат, — наконец говорит она после длительного осмотра. — Там вон какие мастерицы. С ними сравненье выдержать надо. А ты научись еще красивей делать, тогда и иди. Тебя сразу там и запомнят. А вот на базаре с ним совсем не стыдно показаться. Там и к другим присмотришься.

Загоревшись, Вера загадывает еще что-то и просит тетю Лизу показать ту паутинку, которую та недавно начала. Рассматривает она ее долго и пристально. Потом спрашивает:

— Вот эти два узора как называются?

Тетя Лиза говорит.

— Я их срисую..

Вязать по срисованному — это и из старых мастериц далеко не каждой дается. Они за это чаще всего и браться не решаются. А Вера взялась смело и теперь уж набила руку. Тут немало сказались не только преимущества молодости (острота зрения, сообразительность), но и усвоенные когда-то на уроках навыки рисования, основы черчения и геометрии, развивающие пространственное воображение.

Наблюдая за тем, как движется карандаш по бумаге, тетя Лиза говорит:

— Вот узоры срисовываешь, а платки все маленьки вяжешь. А ему, узору, простор нужен, поле нужно. А в маленьком один узор на другой лепить будешь, что ли. Надо большой начинать.

— Начну большой, — уверяет Вера. — Как-нибудь соберусь, приду к тебе одна и начну.

Наконец, с платком покончено. С дровами тоже: все наколото, перенесено в сарай и уложено аккуратными штабелями. И картошка на сковороде подоспела, а в кастрюле тоже доходит. Тщательно перетираются и расставляются рюмки, тарелки, вилки и ложки. Заносятся две вытащенные из погреба трехлитровые банки с соленьями, нарезается сало и колбаса.

В этот момент чувствуется даже некоторая торжественность. Все настроены приподнято и очень заботливы друг к другу. А настроение это срегулировано и момент этот подготовлен, словно невидимой палочкой регулировщика, тети Лизиной рукой. Но об этом, конечно, никто не догадывается, в том числе и сама тетя Лиза.

Наконец, все усаживаются. Михаил открывает бутылку и разливает по рюмкам. И тут слышится стук в дверь.

Входит женщина лет за тридцать, темноглазая, с чуть смуглым приятным лицом. Эту приятность выразительно оттеняет отличной выделки вовсю распушившийся серый пуховый платок, повязанный по-особенному, зубчиками вперед и взбитый высоко кверху — изыск на местный манер. Следом появляется крепкого сложения мужик.

Поздоровавшись, она опускает платок на плечи, он снимает шапку, и возле ее черных густых волос с двумя серебристыми нитями как-то особенно ярко и даже вызывающе вспыхивает его пламенно-рыжая голова. От этого сочетания на кухне пахнуло чем-то развеселым, игриво-цирковым, и один из зятьев, не удержавшись, выкрикнул:

— Вот это здорово!

Тетя Лиза встает из-за стола и радостно всплескивает руками.

— Вот уж нежданные-негаданные гости пришли ко времю! — восклицает она. — Ну, проходите, проходите скорей.