Демодернизация - страница 8
2. Особое место, занимаемое системой мер неофициального принуждения.
Неформальная экономика с неизбежностью требует для своего функционирования "неформальной" же системы власти. Не только экономика, но и общество, государство начинают жить по неким неписаным правилам, когда и граждане (особенно социально активная их часть), и даже официальные органы действуют не по закону или другим юридическим актам, а на основе личных отношений, прецедента, способности к принуждению и тому подобных вещей. Когда же речь идет о крупных хозяйственных интересах, то способность субъекта реально "проломить" свое решение или действие в конфронтации с конфликтующими интересами является зачастую единственным реально значимым фактором. (внешняя видимость законности при этом может соблюдаться, а может и нет). Средством принуждения при этом может выступать административный ресурс, контроль над рынком или его субъектами или прямое насилие (криминал), но в любом случае оно базируется на неформальном "праве" — "право сильного".
3. Государство не выполняет, и, более того, органически неспособно выполнять роль беспристрастного арбитра в хозяйственных спорах и гаранта исполнения контрактов. Функцию последнего вынуждены брать на себя сами хозяйствующие субъекты, полагаясь исключительно на собственную силу или силу своих покровителей.
4. Доверие между экономическими субъектами находится на крайне низком уровне.
Поскольку гарантией исполнения обязательств является не государственная машина, а с неизбежностью ограниченные собственные силы и возможности экономических агентов, возникает ситуация системного дефицита доверия. Собственники и предприниматели не верят государству, государственные органы — бизнесу. Банки не доверяют клиентам, клиенты — банкам, предприятия — своим кредиторам и партнерам. Население вообще никому не верит и глубоко убеждено в том, что если сегодня его кто-то не обманул, то это только потому, что обманул вчера или собирается крупно обмануть завтра.
5. Необходимость собственными силами обеспечивать исполнение обязательств и опора на неформальное "право" с неизбежностью порождают олигархическую структуру экономики, когда не менее 70 % производимого валового продукта так или иначе контролируется двумя-тремя десятками бизнес-структур, решения в которых приниаются несколькими сотнями лиц, составляющих деловую и административную элиту России.
6. В условиях подобной системы право собственности вообще, и право частной собственности в частности не являются безусловными. Ни законопослушность, ни сравнительно добросовестное ведение дела, ни даже соблюдение неписанных "понятий" не могут гарантировать собственность от "передела" или изъятия более сильным в экономическом, политическом или административном плане субъектом. При наличии реального контроля над территорией, отраслью, инфраструктурой и т.п. заинтересованные группы легко завладевают правами собственника тех или иных объектов, используя для этого в том числе ангажированные или подконтрольные арбитражные суды, ложные банкротства, саботаж со стороны административных органов или "трудовых коллективов" и т.п. Периодически получающие огласку в прессе громкие конфликты вокруг отдельных предприятий — не более чем верхушка айсберга перманентного процесса перехода собственности из рук в руки по причинам, не связанным с хозяйственным управлением этой собственностью.
Любой студент знает, что для исправления ситуации необходимы: отвечающая своему назначению система судебных и правоохранительных органов; надзор за соблюдением экономического законодательства и жесткое пресечение любых его нарушений; контроль за распределением и целевым использованием общественных ресурсов; прозрачная и четкая система налогового учета и финансового контроля и многое другое.
С этой точки зрения в ельцинский период не только не было предпринято необходимых мер для создания и обеспечения эффективности этих базовых институтов, но напротив, произошла их явная деградация. Правоохранительная и судебная системы оказались частью приватизированными или коррумпированными, частью просто недееспособными. Органы финансового контроля превратились в инструмент давления на бизнес и граждан и полуфеодального их обложения официальными и неофициальными поборами, размер которых определяется не столько законом, сколько произвольными решениями и взаимным торгом. Государственные структуры оказались поставленными вне рамок общественного контроля, их чиновникам фактически было позволено использовать свое положение прежде всего для собственного обогащения.