Демократия в Америке - страница 8

^>5 Там же, с. 727—730.

12

венников, также побывавших в Америке, и отчасти потому, что стремился избежать знакомства с другой, глубоко отличной точкой зрения, которая могла бы запутать свойственное лишь ему тонкое и проницательное восприятие вещей.

На самом деле во всем, исключая факты, он очень мало полагался на книги. Хотя ему помогали в работе два молодых американца, находившихся в это время в Париже, из их собственных отчетов ясно, что, кроме краткого изложения документов, в основном официальных, они немного сделали для Токвиля. Доказательством этого может служить тот факт, что один из них узнал о работе Токвиля над книгой лишь в 1835 году ^>6, по возвращении в Соединенные Штаты. И уж совсем смешно намекать, как это делает судья Сгори, на то, что он использовал знаменитые когда-то «Комментарии» и «Федералиста» без ссылок. Совершенно ясно, что ему были хорошо знакомы оба эти издания, он очень доверял им и часто их цитировал. Однако всем известно, что он использовал без ссылок труды и записки, которые ему предоставляли такие люди, как Джерид Спаркс и Дж.К. Спенсер. Ведь любой материал становился в его руках новым и очень важным благодаря свойству его ума рассматривать все с совершенно неожиданной точки зрения. Иногда он допускал неточности или был недостаточно проницателен. Например, он так и не понял структуру и значение партийной системы в Соединенных Штатах. Иногда он бывал совершенно несправедлив, вспомним, к примеру, необъяснимое пренебрежение к Эндрю Джэксону, о чем с такой горечью отзывался Томас Харт Бентон через шестнадцать лет после выхода в свет книги Токвиля. Правда и то, что он всегда смотрел на Америку глазами французского аристократа, который чувствует себя значительно непринужденнее в обществе священника римско-католической церкви, чем в обществе протестантского пастора, и который чувствует себя как дома в бостонском салоне, а не в мемфисской таверне. Нельзя также отрицать, что к значительной части своих наблюдений он относился с завидным хладнокровием и при их классификации стремился к полнейшему порядку, как это делает энтомолог, классифицируя бабочек. Ясно, что он многим обязан людям, которых он так дотошно расспрашивал, и среди них надо особо выделить Бомона. Всякий, что читал книгу Бомона «Мария», незаслуженно недооцененную последующими поколениями, не может не признать, что благодаря ежевечерним разговорам, которые спутники вели в течение девяти месяцев, теория Токвиля приобрела четкость, которой она, возможно, была бы лишена, если бы его не сопровождал близкий, любящий и хорошо понимающий его человек. В самом деле, можно с полным основанием сказать, что многие письма, написанные Бомоном своим родным, вполне могли бы принадлежать перу Токвиля.

Несомненно, что, с какой бы точки зрения мы ни рассматривали книгу Токвиля «Демократия в Америке», мы увидим в ней отражение автора, его намерения, его методы, его сравнения — все это проявляется как в недостатках, так и в высших достоинствах книги. Совершенно очевидно, что перед нами труд, написанный восприимчивым и проницательным аристократом, осознавшим, что время аристократических привилегий уходит навсегда, что нарождается новый класс, который набирает силы быстрее, чем хотелось бы аристократам, и намеревается господствовать на исторической арене. Он прекрасно понимает, что революция 1830 года — это та цена, которую монархии и французской знати пришлось заплатить за то, что они захотели повернуть вспять стрелку часов и заставить их показывать время, предшествовавшее 1789 году. Допустив мысль о том, что старый режим окончательно ушел в прошлое, он задумался о возможных последствиях для Франции полного торжества буржуазии. Напрашивается вопрос: почему, придя к этой мысли, он не попытался описать Великобританию, где именно в это время начались глубокие конституционные и экономические реформы. Думаю, это можно объяснить двумя причинами. Великобритания была слишком близко расположена и не могла помочь ему избежать сложностей с семьей и друзьями, с одной стороны, и правительством Луи Филиппа — с другой. А расстояние в три тысячи миль и время ослабляло остроту психологических разногласии. Ни семья, ни министр не смогут потребовать его немедленного возвращения, и у него будет возможность оправиться от нервного напряжения, от которого из-за своего беспокойного темперамента он сильно страдал. Кроме того, побывав в Америке с целью подробного изучения новой цивилизации, можно было получить исчерпывающее представление о процессах, зарождавшихся и в Европе, ознако-