Демон поневоле - страница 12
И тогда Ашок, не оглядываясь, плача от страха, убежал за поворот, слыша за спиной страшные звуки битвы.
Чужак чуть шевельнулся. Мальчик пришел в себя и вгляделся в пятнисто-зеленую спину. Оказалось, что зеленая пятнистая окраска чужака вовсе не кожа, а хитро раскрашенная невиданная одежда.
Мигом вспомнились дедушкины слова про асур. Дождливыми вечерами частенько рассказывал о новых богах нашего мира, которые в долгих битвах изгнали старых. Асуры ушли, но не сдались, время от времени появляясь на земле ничем не отличимые от людей. А за поступками людей, добрыми или злыми, наблюдали слуги асур – ракшасы.
Алексей безучастно глядел на воду. Цель, к которой так долго стремился, стала вдруг странно недостижимой. «Интереснейшая же это все-таки штука время. Я ведь ясно видел будущее, оно было рядом, только возьми и протяни руку. И вдруг все мигом исчезло. И вообще, что это значит, «я видел»? Ведь глаза в обычном понимании не видят, а только передают перевернутую картинку в мозг. А уже этот странный сгусток воды обрабатывает картинку, как хочет, выстраивая живую реальность. И вообще, что оно такое, эта наша реальность? Раньше считал нереальным вот этого мертвого урода, а теперь на себе убедился, что он реальнее некуда. И правильно говорил выпивший Колька – реальность всего лишь наша иллюзия, вызванная отсутствием алкоголя в крови. Ладно, проехали… И как мне теперь жить в этой конкретной реальности? Да и житье-то во все времена всегда сводится просто к ежесекундному выбору: или сдаться, или барахтаться до конца, надеясь, что все получится. Дома все равно теперь нет, а здесь сидит этот зареванный пацан. И если я здесь и сейчас… Делай, что должен, и пусть случится то, что случится. Вот тебе и весь выбор», – и, словно очнувшись от долгого сна, неожиданно широко зевнул.
Сверкнув зелеными глазами, на миг повернулся к ребенку. Убедившись, что тот притих, нарочито медленно набрал горсть мелких камешков. Медленно пересыпал с ладони на ладонь, очищая от пыли. Выбрал удобный камешек, подкинул в руке и начал пулять в воду, наклонив набок голову и с интересом прислушиваясь к булькающим звукам.
Ашок вдруг почувствовал, что совсем перестал бояться асуру. Стало сильно интересно, а что же такое делает странный чужак. Боясь высоты, робкими шажками приблизился к краю обрыва и заглянул вниз.
Тут же испуганно зажмурился и отпрянул. Внизу на камнях, омываемый струями мерно текущей воды, лежал мертвый Малгун, навеки застыв со страшным оскалом звериной морды.
Алексей мало-помалу пришел в себя от пережитого шока и внимательно вгляделся в монстра. Быстрая вода смыла грязь и кровь с мертвого тела и разгладила шерсть. Не веря своим глазам, удивленно присвистнул.
На оскаленной скошенной морде, чуть ниже невидяще уставленного в небо кровавого глаза, приютился второй глаз, заросший кожаной пленкой и покрытый мелкими волосками.
Мигом вспомнились древние легенды. Похоже, люди в свое время немало настрадались от таких трехметровых «обезьянок».
Ашок переборол страх и присел на корточки рядом с асурой, молча смотря вниз. Посидев некоторое время, показал на мертвого врага.
– Са мар?
Алексей встрепенулся, заслышав чужой, но в то же время странно понятный язык.
– Да, умер, – устало выдохнул.
«Надо же, какой знакомый певучий язык… Точно! Еще в советское время с отцом на охоте в вологодских лесах… Староверы из глухой деревеньки проплывали на лодке и так же чудно и почти понятно разговаривали», – машинально отметил странное сходство, не догадываясь о том, что, в общем-то, и до этого общался, используя основу одного, изначально общего для всех европейских языков санскрита.
Ашок, услышав странно звучащий, но понятный ответ асуры, удовлетворенно умолк и немного расслабился.
Алексей задумчиво уставился на воду. Созерцание такой привычной для взгляда водной глади понемногу помогло прийти в себя. «Однако рассиживаться нечего, – сказал он себе. – Часов через шесть уже закат. Надо как-то выбраться отсюда с пацаном к людям. Он местный, сможет им все объяснить». Затем устало поднялся и пошел к рюкзаку.