Демон сна - страница 4
Что конкретно стало причиной разрыва, мне выяснить не удалось. Вероятнее всего, сыграли свою роль (и, думается, не в первый раз) потрясающая бытовая безалаберность и неприспособленность моего друга, а также его склонность к флирту едва ли не с каждой дамой, обращавшей внимание на него или на его стихи в Сети, независимо от её, дамы, семейного статуса и наличия либо отсутствия каких-либо личных отношений у самого Марка.
Марк, разумеется, был убит горем. Собутыльник и собеседник требовался и ему, и, видно, мы нашли друг друга.
Я обыкновенно являлся (иногда даже и без звонка) около семи-восьми вечера, нагруженный алкоголем и закусками (а в первый раз пришлось привезти ещё и комплект стаканов), и мы засиживались далеко за полночь. Поздним же хмурым утром, кое-как выхлебав чашку кофе, я быстро прощался с приятелем и с квадратной головой ехал в свою потустороннюю усадьбу, благо это было недалеко. Вообще говоря, согласно распорядку службы в Организации, каждый будний день с утра я должен был быть на связи как минимум до двенадцати часов, ожидая возможных распоряжений, которые поступали через ментальный служебный нетворк. Если же команд на выезд не было, то в целом днём я был предоставлен самому себе, с единственной задачей сортировать и распределять через упомянутый нетворк поступающую информацию с подотчётного участка ментального пространства. По выходным же и праздничным дням (каждый департамент соблюдал праздничные дни тех стран, в которых проживали агенты) побеспокоить меня могли только по экстренному поводу — чего ни разу ещё не случалось. Однако к концу осени я настолько раскис, что стал здорово манкировать своими обязанностями даже по будням, иногда являясь домой после пьянок у Марка только к обеду. Пока ещё мне удавалось успевать выезжать по найденным в приёмном лотке факса приказам на постовую работу или задания по сопровождению — благо срочных не было — но обработку информации я забросил совершенно.
И десятого ноября 20.. года всё было примерно так же. Мы не виделись с Марком уже целых два дня, и с самого утра я уже предвкушал будущую попойку. Да и формальный повод ведь был — день милиции, как-никак, бывший мой профессиональный праздник! Еле высидел я два часа в машине на Богородской площади перед тихо крутящимся смерчиком ментальной аномалии, ожидая обеспеченцев со сканирующим и нейтрализующим оборудованием и, наскоро подписав им акт, рванул в близлежащий супермаркет. То есть я знал, конечно, что по идее должен был ехать назад в свою усадьбу к компьютеру, где наверняка на электронной почте были вновь поступившие отчёты о прежних осмотрах моего участка ментального пространства, которые я должен был расклассифицировать и отправить в архивы. Но у меня уже накопилось больше сотни подобных же неразобранных писем, и я довольно справедливо полагал, что ещё два-три погоды точно не сделают.
Да и честно говоря, мне было попросту наплевать. Чтобы избавиться от гнетущей тоски по Ане, я двигался рутинной колеёй — поздно просыпался, кое-как выезжал на вызовы, дожидался обеда, а после этого уже считал себя вправе начинать употреблять спиртное, что помогало провести вечер в полузабытьи, да и уснуть было легче. Иногда ранним утром, считая его серединой ночи, я лечил больную голову таблетками, затем опять засыпал и на следующий день всё повторялось сначала. Я старался как можно меньше времени бодрствующим проводить в усадьбе и вообще не заглядывать в залу, где висело хрустальное ложе с телом моей любимой. Я пытался сбежать от своего горя — но на самом деле гнал себя по порочному кругу. Впрочем, тогда я этого не осознавал.
Итак, пообедав чем Бог послал в ресторанном зале маленького торгового центра, я затарился разноцветными бутылками и кое-какими разносолами, погрузил покупки в багажник своего служебного «форда», который Сефирос от щедрот оставил мне после миссии в Подмосковье, и поехал к Извольскому. Свернув с Белокаменного шоссе на грязную грунтовую дорожку, ведущую к его дому, я осторожно провёл автомобиль между высоченных сосен и ёлок и припарковался на гравийной площадке перед зданием рядом с машинами ещё не разъехавшихся экономистов и бухгалтеров.