Демоническое трио - страница 4

- Конечно, и я сделаю тебя своей прямо сейчас, — без доли стыда произнёс мужчина.

Девушка и опомниться не успела, как снова оказалась лежащей на кровати. Но теперь сверху на ней оказался Владислав. Он дерзко целовал в губы, лаская языком её язык, затем в лицо, везде, куда смог дотянуться, а потом опустился на шею. Дракула едва касался её кожи своими холодными губами, а Маришка каждый раз вздрагивала от возбуждения. Между ног её сделалось жарко и влажно, и Влад, словно почувствовав это, разорвал на ней корсет.

- Ах, Влад, — простонала девушка, когда он начал мять её обнажённые груди. — Ты и правда любишь меня?

- Можешь не сомневаться, — улыбнулся мужчина, нависнув над ней. — Мы будем вместе навсегда.

Маришка улыбнулась, когда он снова начал целовать её шею. А потом она почувствовала боль. Резкую, режущую, будто в горло ей вонзили отравленный кинжал. Она пыталась закричать и спихнуть с себя Владислава, но он зажал ей рот рукой и сильнее вмял в кровать. Девушка сопротивлялась, но не долго. Вместе с кровью, что пил Дракула, её покидала жизнь.

- Я же сказал, что сделаю тебя своей, — Влад выпрямился, и Маришка увидела, что его рот в чём-то красном. — Ты же хотела быть невестой Дракулы?

Девушка быстро теряла сознание. Последнее, что она запомнила, это тёплая жидкость, что полилась в её полуоткрытый рот. Холодная рука Влада легко провела по её горлу, и Маришка инстинктивно сглотнула. А затем умерла…

***

Проснувшись на следующий вечер, Маришка чувствовала себя неважно. Её тело казалось каким-то неестественно лёгким. Она хотела уже позвать камеристку, но выбравшись из-под вороха одеял, едва не закричала. Она находилась не в своей комнате, а в каком-то шатре, спрятанная в горе подушек и одеял. Кроме того, одета она была отнюдь не в платье, и даже не в ночную рубашку, а в расшитый золотом костюм турецкой наложницы. Получалось, что Владислав и правда забрал её? Но как? Что произошло? Он пытался убить её? Отравил?

Маришка крайне ловко выпуталась из своего гнезда. Золотые украшения на её руках, шее и ушах зазвенели. Влад разодел её просто роскошно, видно, что старался понравиться, но гнев девушки это не уменьшило.

Девушка даже не заметила, что в ней произошли изменения — кожа стала нежной и тонкой, что через неё просвечивали крупные сосуды. Пятна и морщины пропали, волосы сияли, как жидкое золото, а ногти стали белее и длиннее. Выйдя наружу, она огляделась, и поняла, что шатёр поставлен на подъезде к какому-то селению. Это был Кастенхольц, скорее всего.

Влада рядом не было. Маришка уже подумывала пойти в деревню и потребовать членов Ордена Дракона доставить её обратно к отцу. Но вот будет ли барон Ксенти рад, увидев свою опозоренную дочь? А вот солдаты, при виде красивой женщины, уж точно обрадуются. И кто знает, что они сделают с ней в отсутствие Влада.

Опечаленная таким поворотом, Маришка вернулась в шатёр, решив дождаться своего похитителя. Она всё же поняла, что в ней что-то изменилось. Её зрение, начавшее портиться с возрастом, теперь было чётким, как никогда, к тому же она ясно видела в темноте. А ещё её мучила жажда. В горле першило, не было даже слюны, чтобы смочить пересохшие губы. Она хотела поискать воды или вина, но не успела даже встать, как Владислав вошёл в шатёр. И он был не один. Рядом с ним, связанный по рукам и ногам толстой верёвкой, еле ковылял молодой юноша.

- Ты! Что ты со мной сделал? — Маришка бросилась на Дракулу с кулаками, не обращая внимания на пленника. Хотя она прекрасно осознавала, что за свою дерзость вполне может составить компанию юноше.

- Я сделал тебя своей невестой, как и было уговорено, — мужчина оттолкнул пленника и перехватил руки девушки. — Теперь ты моя, теперь ты такая же, как и я.

- Такая же, как и ты? — ничего не понимая, переспросила Маришка. — Что за нелепость?

- Позволь, я покажу тебе, — Владислав отпустил руки девушки и присел возле тела, что лежало на земле.

Влад оголил горло жертвы и полоснул по его горлу своими острыми ногтями. Кровь брызнула во все стороны. И в этот страшный момент Маришка поняла, чего так хотела. Не вода и не вино могли утолить её жажду. Сама не ведая, что творит, она упала на колени перед судорожно извивающимся юношей и прислонила губы к его ране. Она пила кровь так, как младенец пьёт молоко матери. А когда поток стал иссякать, острые клыки показались из её верхнего ряда зубов, и она увеличила рану, чтобы вдоволь насытиться.