Демоны в царстве количества - страница 2

Итак, что же произошло с человеком, из-за чего он с легкостью превращается во «врата ада»? Как мы отмечали раньше, защита человека «высшими сферами» в нынешних условиях сведена к минимуму[4]. Помимо, скажем так, объективных причин, защита не действует еще и потому, что человек не видит ее и, стало быть, не может прибегнуть к ее помощи. Как объясняет это Генон: «Достаточно посмотреть вокруг себя, чтобы констатировать, что современный человек стал поистине непроницаемым для любого иного влияния, кроме того, которое подлежит действию его органов чувств»[5]. В другом месте французский философ останавливается на этом аспекте несколько подробнее: «...Человек вследствие ... “материализации” или “отвердения”, которое совершенно естественно в нем так же осуществляется, как и во всей остальной сфере космического проявления, часть которого он составляет и которое именно и изменяет его “психофизиологическую” конституцию, утратил опыт употребления способностей, которые позволяли бы ему нормальным образом превосходить границы чувственного мира, так как, даже если он весьма реально и окружен непроницаемыми ограждениями, то можно было бы сказать, что он таким не был в предшествующих состояниях»[6].

Человек оказался как следует подготовлен для того, чтобы стать лидирующим носителем не самого почетного титула «врата ада». Подготовлен, как это ни покажется странным, философией. Точнее, тем, что называется философией в наши дни. Мы говорим, в частности, о рационализме.

Определяя рационализм как «веру в главенство разума, объявляемое настоящей “догмой” и предполагающее отрицание всего того, что представляет собою сверхиндивидуальный порядок»[7], Генон, фактически, обращает научное название человеческого вида - Homo sapiens - Человек разумный - в диагноз, или, если угодно, даже в приговор человечеству. Если следовать букве геноновского закона, то определение человека именно таким образом (Человек разумный) стоит расценить как непосредственное действие антитрадиционных сил: одним только своим «научным» определением человек как вид оказался «рационализирован» и, тем самым, формально оторван от сверхиндивидуального порядка[8].

Без связи подобного рода человек оказывается, как мы ранее отметили, без защиты и, если уж на то пошло, даже без наставления: «Рационализм, будучи отрицанием всякого высшего по отношению к разуму принципа, влечет за собой в качестве “практического” следствия исключительное использование этого самого ослепленного разума, если можно так сказать, ослепленного тем, что он изолирован от чистого и трансцендентного интеллекта, свет которого законным и нормальным образом он может лишь отражать в индивидуальной области. С того момента, как он утратил всякую действенную связь со сверхиндивидуальным интеллектом, разум может стремиться только к низу, то есть к низшему полюсу существования и погружаться все более и более в “материальность”»[9]. Можно было бы сказать, что, будучи оторванным от сверхиндивидуального порядка, человек оказывается предоставлен самому себе. Однако это не так: «пусто» не бывает не только «свято место», но и телесное. Суть не в том, что человек вместе со своим разумом погружается в «материальность», суть в том, что без «прикрытия» сверху он становится легко доступным для атак «снизу».

Отсечением области сверхиндивидуального от телесного мира рационализм создает все условия для успешного проникновения в человеческий мир пагубных влияний низшей тонкой сферы, лишенных принципов трансцендентного порядка. Именно поэтому тот факт, что в эпоху «технического прогресса» (одного из главных следствий / признаков / проявлений доминирования рационального взгляда на мир) одержимых людей оказывается в порядки больше, нежели в эпоху «темного» Средневековья, не является парадоксом.

Машины стали пиковым проявлением процесса «отвердения» мира - до них соответствующий материалистической концепции мир реализовывался лишь на уровне идей, пускай это и звучит несколько парадоксально, теперь же они получили полноценное «материальное воплощение», явив «отвердение» во всей своей красе. С этой позиции, кстати, луддитов, в конце XVIII - начале XIX века активно сопротивлявшихся промышленной революции в Англии, сегодня можно рассматривать, пожалуй, даже как некое крипто-традиционалистское движение. Во всяком случае, следуя букве Генона, в конфликте луддитов и промышленных капиталистов выявляется серьезное основание, принимая во внимание которое нельзя сказать, что «разрушителями машин» двигали исключительно прагматические соображения собственников, насильно лишаемых средств к труду, и, стало быть, к существованию вообще: «Существующая оппозиция между тем, чем являлись старинные ремесла, и тем, что представляет собою современная промышленность, есть, по сути, особый случай и как бы приложение оппозиции двух точек зрения - количественной и качественной - доминирующей соответственно в том и ином случае»