День 21. Книга вторая - страница 2

Удар, и в глазах потемнело, скула вспыхнула горячей болью, боль расползлась по всему лицу. Я успела выставить блок, пока меня толкали к щербатой стене всё ещё открытой пивнушки, из которой, похоже, девчонку и вытащили. Как она там вообще оказалась? Где её родители? Где патруль вообще? Кто-нибудь вообще следит за этим дерьмовым районом?

Мои гневные мысли выбил очередной удар. Попали в челюсть. Во рту загорчило – я прокусила щёку, но не упала. Пространства для махания кулаками осталось мало – драка превратилась в возню и лапанья: ублюдок дёрнул меня за пояс штанов, оскалился, распахивая щербатый рот, обдал меня гнилостной вонью. Я ответила ему лбом в зубы. Осколок резца оцарапал мне кожу – надеюсь, я не подцеплю от него какую-нибудь дрянь. Девчонка визжала, ублюдки пыхтели, собирая себя по асфальту, у меня вырисовывались плохие прогнозы на исход этой драки – Отдел рисковал потерять ценный кадр. Я хмыкнув, встала в защитную стойку, выкинула вперёд кулаки. Ну, кто там самый смелый?

Коротко взвыла сирена. Трёпанный полицейский «Форд» медленно выкатился из-за угла. Он был похож на сытую гиену с огромным брюхом, набитым падалью. Я выплюнула кровь и опустила руки.

На мне не видно синяков, такая уж у меня особенность. Из-за этой особенности я долго не могла развестись: чтобы доказать факт регулярных избиений, мне пришлось развесить в доме дополнительные камеры, на что, в свою очередь, мне долго пришлось добиваться разрешения. Патрик Коэн, мой бывший муж, работал надзирателем в тюрьме, и все записи с камер нашего дома он тщательно просматривал и подчищал. Говорят, в мире до Катастрофы с этим было куда проще, сейчас же для развода нужно веское основание: политика Нового объединённого правительства нацелилась на прирост населения – нас осталось мало.

На мне не было синяков, хотя я знатно получила по лицу, пытаясь выдрать из рук пьяных ублюдков четырнадцатилетку, опоздавшую к комендантскому часу. Зато завтра на ковре у начальника я буду выглядеть свежо и прекрасно, возможно, лишь немного опухну – это зависело от силы удара. От удара могла лопнуть кожа, и тогда я была бы похожа на восковую куклу с кровавой полосой бутафорского шрама. Стоило найти зеркало и аптечку – боль раздирала лицо, я не могла трезво оценить характер повреждений.

Ехать в больницу я отказалась – глупо занимать койку из-за такой ерунды, мест и так вечно не хватает. Получив из рук блюстителей закона, медлительных, как навозные мухи, копию протокола, я наконец-то уехала. Малолетка были спасена и отправлена домой. Её родителей ждал большой штраф.

«Всё началось с одной крошечной бактерии. Сильва. Так её назвали. Её запустили в Мировой океан для очистки его от нефтяных загрязнений…»

Дожидаясь старшего инспектора, я в сотый раз от скуки перечитывала стенд напротив его кабинета. Электронное табло покрылось россыпью пикселей, и историческое эссе сменилось на информацию о погоде – перемены ветра не ожидалось. Свежайший яблочный пирог из пекарни жёг мне ладонь даже через толстый картон упаковки, кофе стыл в стаканчике на соседнем сиденье. Максвелл опаздывал.

На меня смотрели стены приёмной. Скупая серость, яркий свет и стекло. Ни единого яркого пятна – ничего, что радовало бы глаз, не было даже пластиковых растений в пластиковых горшках, как, например, в том же госпитале. А чему радоваться, когда ты весь день сидишь уткнувшись в монитор или носишься по городу в мыле? Мы часто перемещались, собираясь в офисе лишь для планёрок, но в последние месяцы в доверенном нашему подразделению квадрате было спокойно. Спокойно, что даже скучно. Отчасти ещё и поэтому я вчера ввязалась в драку.

Иен Максвелл, здоровенный темнокожий мужик, упакованный в чёрную униформу со знаками отличия, спешил по коридору – я услышала гроханье его шагов издали. Он опаздывал на целых пятнадцать минут.

– Белл, – он поприветствовал меня раскатистым басом и сухим кивком головы. Я, подхватив кофе, нырнула следом за ним в кабинет.

– Накосячила, – не спрашивая, утвердил Максвелл, как только я водрузила коробку с пирогом прямо поверх его рабочих бумаг.