День, когда я начала жить - страница 7

– Испанский ресторан мне внушает большое доверие, – сказала она. – Я читала, что у них отличная паэлья.

– Во всем полагаюсь на вас. Тем более что у меня уже целую вечность и крошки во рту не было. К тому же у них наверняка подают сангрию. Это будет великолепно.

Сидя на скамьях за большим общим столом, Мари и Анна приступили к их первому вечеру на борту лайнера. Совместная трапеза, особенно если она состоит из мидий и креветок, которые нужно очищать руками, способствует завязыванию связей. Пассажирам понадобилось немного времени, чтобы начать разговоры с соседями по столу. Позади себя Мари расслышала несколько слов, показавшихся ей немецкими, справа от нее говорили по-английски, а чуть поодаль слышалась то ли итальянская, то ли испанская речь. Мари всегда путала эти два языка.

В последний раз она говорила по-итальянски вне стен школы в далеком детстве. Ей было восемь лет, когда она с сестрой и родителями провела несколько дней в Италии в кемпинге. Ей так понравилось открывать для себя новую культуру, что она испещрила черновиками все девяносто шесть страниц общей тетради, пообещав себе, что будет путешествовать. Она отчасти сдержала обещание: собрала целую коллекцию DVD про путешествия.

– Неужто вы француженки?

Роскошная брюнетка с шумом высасывала сок из головы креветки.

– Вы не представляете, как приятно услышать французскую речь! А я уж было решила, что здесь одни иностранцы. Мало того, что здесь полным-полно стариков, а если бы они к тому же не говорили по-французски, я бы за борт выбросилась. Кстати, меня зовут Камилла.

– Да, я француженка, – ответила Анна, – но, боюсь, старовата для вас.

– Это лучше, чем ничего. Я не выношу одиночества.

Мари удивленно вскинула брови.

– Думаю, в таком случае вы ошиблись в выборе кругосветки.

– Да нет, все нормально! Я просто не поняла этого трюка с одиночеством, честно говоря. Я и рекламные проспекты не удосужилась внимательно прочесть, лишь пробежала глазами. Мне просто нужно было совершить кругосветное путешествие, и на этот период было единственное предложение.

– Нужно? – переспросила Анна.

– Ну да! У меня очень плотный график жизни: работа, друзья, счета… А мне, черт возьми, уже не двадцать пять! И тогда я решила взять отпуск и бросить вызов самой себе: в каждой стране буду заводить по любовнику.

Сидевший рядом с Мари седовласый мужчина чуть было не подавился кружком чоризо при этих словах.

– То есть вы будете заводить себе по любовнику в каждой стране? – переспросила Анна, четко выговаривая каждое слово.

– А что тут такого? Я, конечно, не хочу сказать, что собираюсь переспать с каждым встречным. Только в том случае, если он такой красавчик, что просто отпад. А если нет, то и поболтать будет достаточно.

Седовласый мужчина нервно ерзал, сидя на скамье. Мари так сильно обхватила рукой стакан, что побели пальцы.

– А кем вы работаете? – спросила она.

– Я управляю имущественными комплексами ряда предприятий в частном банке и имею дело только с крупными счетами. Это всегда всех удивляет. Наверное, у меня нетипичный психологический профиль для такого рода деятельности.

Мари поперхнулась сангрией, пытаясь сдержать усмешку, и прижала салфетку к губам. Анна прыснула, покачав головой. А Камилла, громко рассмеявшись, подняла стакан и произнесла:

– За наше кругосветное путешествие!

– За нашу кругосветку, – прозвучало ей в ответ.

После ужина они сидели в шезлонгах на верхней палубе, закутавшись в одеяла, которые прихватили из кают.

Камилла в деталях сообщила им о своих амбициозных планах. Анна спросила, не является ли комок, сформировавшийся в ее желудке, предвестником морской болезни, а Мари рассказала о сюрпризе, который она устроила своему мужу на день рождения.

Смотря на звезды, проплывающие над ее головой, она в полной мере осознавала, что с ней происходит. Она находится на борту лайнера посреди Средиземного моря, вдали от близких, вдали от привычных точек отсчета, рядом с шестидесятилетней страдалицей и молодой нимфоманкой.

Она могла бы испытывать страх, чувство вины, сожаление, она могла бы повернуть назад, аннулировать путевку, вернуться домой и жить дальше, как будто бы ничего не произошло. Но она не могла отказать себе в удовольствии дать захватить себя чувству, которое не испытывала с юности. Этим чувством была гордость за себя.