День, который не изменить - страница 15

– Побитых воинов таскать – дело богоугодное. – подхватил лабазный сиделец. – Говорят, у хранцузов кого поранят – он так и лежит, где упал, али в тыл ползёт. А остальные через его перешагивают, как через собаку какую. Их, болезных, копытами да колёсьями пушечными давят. Редко который доберётся до лазарету и там кончится…

– Нашёл, кого жалеть! Небось в Бога не веруют, в церквы не ходют. Поделом вору и мука.

– Оно конешно. – согласился охонорядец. – А всё живое дыхание, тварь божья…

А неча без спросу на расейскую землю лезть! Кто ихнего анператора Бонапартия сюды звал? Небось, у нас свой царь есть, Богом помазанный. Нам чужих не надо!

Стрелок на носилках заворочался, захрипел: «ой, не могу, родненькие, худо. Водицы испить дайте, а то помру…»

Носильщики остановились, ратник наклонился к раненому с манеркой. Забулькало, жестяное горлышко застучало о зубы.

– Ты потерпи, страдалец… – тихо увещевал солдата брадобрей. Мамую малость иттить осталось – во-о-он за теми кустиками ужо вагенбург. Взгромоздим тебя на телегу, шинелю подстелим – и езжай себе в гошпиталь. Коли Господь сподобит, выздоровеешь. А помрёшь – так батюшка вчерась говорил, что пострадавшие за отечество к праведникам в рай попадают!

Стрелок жадно хлебал воду. Ополченец дождался, пока он напьётся, хозяйственно обтёр горлышко манерки и повесил её на плечо, рядом с лекарской сумкой.

– А вы, чего встали? – прикрикнул он на носильщиков. – Давай, скорым шагом, неси пораненого героя! Да легче, храпоидолы, не видите – мучается человек, томно ему…

– Вот тебе и крестьянское ополчение! – хмыкнул Мишка. – По-нашему, эти трое – стилист-парикмахер, складской менеджер и флорист.

– Не, он скорее, цветовод. – возразил Витька. – Флорист – это тот, кто букеты составляет. А так, они все крестьяне: я читал, что сельские жители из подмосковных деревень ходили в Москву на заработки – это называлось «на промыслы», – и оседали насовсем. Как тот, охотнорядский.

– Гастарбайтеры, значит… – глубокомысленно заметил приятель. – Двести лет прошло, а всё по-прежнему. Только пробки появились, и Интернет.

Их высадили возле разорённой деревеньки, где размещался разъездной госпиталь. Сюда то и дело прибывали телеги и санитарные кареты. Многие раненые приходили сами, опираясь на ружья, поддерживая друг друга. Вот санитары извлекли из коляски генерала в богато расшитом золотом мундире. Тот охал, стонал, мотал головой, перевязанной окровавленной тряпкой – война не разбирала чинов.

В «разъездном госпитале» пользовали тех, чьи раны не терпели отлагательства. Легкораненых перевязывали на полковых лекарских пунктах; тяжёлых собирали для отправки в тыл, в главный временный госпиталь, один из трёх, развёрнутых при армии.

В дворе, сплошь заставленном порожними фурами, санитарными каретами, аптекарскими повозками, царила суета. Повсюду брань, стоны, вопли, полные мучительной боли; откуда-то доносится дребезжащий голос дьячка – отпевают тех, кому уже не помочь. Ополченцы, пробегая мимо уложенных в ряд тел, срывали шапки и крестились.

Ребята пробрались к амбару, приткнувшемуся в глубине двора. Внутри амбар был заставлен старыми телегами и санями, по углам громоздились порожние бочки. По лестнице, сколоченной их жердей, забрались на сеновал. Сена там почти не было, лишь возле узкого окошка уцелело несколько охапок. Остальное выгребли вездесущие фуражиры.

– Вот тут и засядем. – шепнул Витька. – Со двора нас не видно, а нам, сверху, неплохой обзор.

– А если найдут? Снова врать про папу-профессора?

– Почему бы и нет? Скажем, что испугались стрельбы и решили спрятаться. Ну, прогонят, невелика беда…

Мишка привычно поскрёб кончик носа.

– Я вообще не понимаю, что мы тут забыли. Раз решили искать егерей Яковлева – надо прятаться поближе к биваку, оттуда запускать квадрик. А мы вон как далеко! Это ж сколько лететь, никакой батареи не хватит…

Хватит. – уверенно ответил Витька. – Запас хода до сорока минут, управление бьёт на десять кэмэ – всё поле в зоне доступа. К тому же, там повсюду войска. Прикинь – стоят батальоны, гусары скачут, пушки палят, а посреди всего этого два пацана сидят на травке и пялятся в монитор! Да нас, как увидят, сразу за рога и в стойло! А здесь хорошо, спокойно. Если кто и полезет кто на сеновал – услышим и спрячем всё лишнее.