День лисицы - страница 19

Полковник наслаждался, изучая лицо дона Федерико — маску из темного полированного дерева, на которой годы скепсиса и сомнений оставили свои неизгладимые следы. Полковник еще раз попробовал польстить Виланове.

— Этот секретер так красив, что я просто не могу оторвать от него глаз. Подлинная вещь в стиле Людовика Четырнадцатого, не так ли?

— Нет, — отвечал Виланова. — Грубая подделка из Мадрида, но, поскольку это подарок Карла Третьего одному из моих предков, приходится терпеть, раз уж он тут.

— Мы могли бы целый месяц жить на деньги, вырученные от продажи этого старья, — заметила Мария.

Она только что вошла и, не обращая внимания на сдвинутые брови Вилановы, невозмутимо уселась на один из тронов. Полковник, решивший, что перед ним какая-то родственница Вилановы, удивился, почему ей его не представили.

Виланова повернулся к Марии.

— Не затруднит ли вас угостить моих гостей рюмкой ранчио?

Мария встала и вышла, бормоча что-то себе под нос. Росас наклонился к полковнику и шепнул:

— Это его подруга.

— Понимаю, — шепотом ответил полковник.

Хилый цыпленок, пошатываясь, забрел в комнату, упал, потом поднялся.

— Осторожно, маленький! — ласково обратился к нему Виланова. — Ничего не понимаю. Я делаю для них все, что могу. Наверное, это от жары. — Он скорее обращался к самому себе, чем к гостям.

— Вероятно, вы правы, — сказал полковник, чувствуя неловкость от того, что он горожанин. — Жара сильно изнуряет, хотя лично мне не кажется, что для этого времени года сейчас жарко.

— Не могу с вами согласиться, — возразил Виланова. — Все идет вверх тормашками, и климат тоже!

Вошла никем не замеченная Мария и уселась на прежнее место.

— Я еще помню времена, когда летом по неделе лил дождь, — сказала она. Затем задумалась, вспомнив детство и прохладные дни весны и осени, когда с прекрасного, сизого, как голубиное крыло, неба сеял мелкий дождичек.

— А ранчио? — спросил Виланова. — Где же ранчио?

— Все кончилось.

— Тогда принесите что-нибудь еще, черт бы их побрал! — вполголоса сказал Виланова, но так, чтобы его все услышали. — Принесите белого вина, только проверьте, чтоб на сей раз в бочке не плавала мышь.

Экономка стремительно вышла из комнаты, но почти тут же вернулась, и в руке у полковника оказался красивый бокал, наполненный на треть мутноватым вином, которое он с опаской пригубил.

Росас решил втянуть в разговор Кальеса.

— Ну, а как вам, лейтенант, нравится Торре-дель-Мар?

— Мои личные вкусы к делу не относятся, — ответил Кальес тоном школьного наставника.

Полковник мысленно ахнул, а Виланова с интересом посмотрел на лейтенанта.

— Но вам, конечно, как бы это выразиться… — не сдавался Росас, — в общем-то вам это место нравится?

— Нет, — сказал Кальес, — не нравится. Но я повторяю, наши личные чувства не имеют к службе никакого отношения.

— По всей вероятности, вам не нравится климат? — неуверенно предположил Росас.

— Нет, люди, — сказал Кальес, упорно избегая устремленного на него взгляда полковника.

, — Слава богу, нашелся хоть один честный человек! — воскликнул Виланова.

— Ну что вы, право, лейтенант, — заговорил полковник. — Везде есть люди хорошие и плохие.

— В бога они не верят, сеньор. Вся беда в этом, — пояснил Кальес. — Нигде на всем Пиренейском полуострове не встречал я такого нежелания вернуться в лоно церкви.

— Чушь! — отрезал Виланова.

— Что вы сказали? — Кальес не был уверен, что замечание Вилановы адресовалось присутствующим.

— Я сказал: «Чушь!»

Кальес вспыхнул.

— По-видимому, вы не читали большую статью Фонта в «Вангардии» за прошлый вторник. Вы нашли бы в ней много интересного.

— В последний раз я просматривал газеты лет десять назад. Нищий, который приходит сюда каждый день, сообщает мне все сколько-нибудь важные новости.

— Автор статьи описывает несколько примечательных случаев. Вы, конечно, слышали, что месяц назад крестьяне нашли под одним водопадом святые мощи?

Росас, наконец-то придумавший, как переменить тему, попытался вставить словечко, но тут в разговор решительно вступил дон Федерико.

— А какое отношение, вы полагаете, имеет данное событие к делу? — небрежно спросил он.