День лисицы - страница 35

Когда Молина проснулся окончательно, часы на церковной башне показывали без двух минут десять. Знойный ветер с юга не дул, а еле дышал, и горы чуть-чуть отступили от берега. Молина оделся и вышел на плоскую крышу, огороженную невысоким резным парапетом из камня. Почти треть крыши занимало небольшое кирпичное сооружение без окон, по углам торчали тонкие железные шесты — между ними была натянута проволока, на которой старуха хозяйка сушила в прежние времена белье.

Дом стоял на пологом склоне на окраине поселка, и, хотя Молине были видны крыши соседних рыбацких домов, самого его могли видеть лишь из окон вилл богачей, располагавшихся на холме позади их дома, и до ближайшей виллы было добрых сто метров. Молина посмотрел вниз на улицу — сейчас там хозяйничали бродячие кошки: они куда-то крались, припав животом к горячей пыли и жадно принюхиваясь. Белые стены отбрасывали свет одна на другую, и во все обращенные на юг окна било слепящее солнце. Бесшумно распахнулось окно, и какая-то женщина выбросила на улицу рыбьи внутренности, на которые сразу же бросились кошки. Из тени появилась на свет компания иностранцев в каких-то странных праздничных нарядах. Торре-дель-Мар был наводнен иностранцами. Их оживленные лица выражали забавную смесь радости и недоверия, словно они искали и не могли найти, где же происходит никогда не прекращающийся в жизни карнавал. «Où est la fête?»[2] — добивались они от всех. Слабая визгливая музыка транзисторов долетала до ушей Молины через четыре квартала. «Чем больше иностранцев, тем лучше», — подумал он.

Молина отступил от парапета, и поселок сразу пропал из виду, в поле зрения осталось лишь несколько печных труб с допотопными, в мавританском стиле заслонками от ветра. Молина вошел в строение без окон. Оказалось, что тут хранили рыболовные снасти. Повсюду лежали аккуратно сложенные, побуревшие от времени сети, лески, различной длины остроги, круглые, со свинцовыми грузиками сети, вышедшие из употребления ацетиленовые фонари, которыми раньше пользовались при ловле сардин, замысловатые верши — разных размеров, форм и назначений. Здесь царил обычный для каталонских домов порядок, который после смерти главы семьи становился незыблемым и священным. На всем лежал налет белой пыли.

Молина спустился к себе в комнату и принес оттуда ящичек с собранным накануне передатчиком, а также моток изолированного провода. Приподняв тяжелый край паруса, с которого посыпалась пыль, он подсунул под него ящик и снова опустил тяжелую парусину. Когда Молина взялся за конец бельевой веревки, она рассыпалась у него в руках. Размотав провод, он отмерил и отрезал нужный кусок и натянул ее между столбиками вместо веревки. На фоне синевы неба ярко-белая нитяная обмотка изолированного провода резко выделялась. Впервые после перехода границы Молина ощутил, что в нем крепнет чувство уверенности. Сегодня или завтра ночью он свяжется со штабом, сообщит, когда и где лучше всего произвести высадку, и возложенная на него задача будет выполнена. После этого он бросит передатчик с ближайшей скалы в море и с первым же поездом уедет из Испании. И уж тогда с полным правом умоет руки: наймется мотористом, осядет в какой-нибудь заброшенной приморской деревушке на Камарге, где никогда ничего не случается; а там, глядишь, отыщется какая-нибудь засидевшаяся в девицах бесприданница, и он на ней женится.

Выйдя в это утро из дома, Молина решил погулять подольше. Он всласть надышится свежим воздухом, погреется на солнце, а может, и взберется на какую-нибудь некрутую скалу. Время действовать приближалось, и он чувствовал, что ему необходимо окрепнуть, чтобы в решительный момент физическая слабость не подвела его. Молине было страшно, что столь необходимое ему сейчас мужество во многом зависит от состояния его нервных клеток, от хорошего состава крови и нормального пищеварения. Дух зависел от тела, он слабел и увядал вместе с ним и с ним старился. В конечном счете трусость проникает в клетки тела, подобно болезнетворным вирусам. Самый стойкий человек признается в любом не совершенном им преступлении, если целую неделю не давать ему спать.