День мертвых псов - страница 2
Знаешь, квартира никогда не пустует, они часто спускаются с небес, может рождаемость проверить, или так на часок перекурить, досмотреть сумасбродные новости, как повод к действию от бездействия прожитых лет. Земля вращается, безумствуют люди, языки разжигаемого пламени пожирают все на своем пути.
Ангелы бесцеремонны, приходят в дверь не стучат, курят в комнатах, включают на кухне плиту, заваривают чай, вообщем хозяйничают как у себя дома. Я присутствую при всем этом и молчу. Ситуация такова, что слова, комментарии, даже эмоции лишние, просто ангелы занимают 76 квартиру на 19 этаже одной из множественных башен горделивого Вавилона, как-то так.
Убирают расправленные крылья, кладут в шкаф, в лучах солнца искрится звездная пыль. Я только наблюдаю со стороны, как они хозяйничают на кухне, пуская сизые облака разносортного дыма, листая свежие газеты умершего столетия и нет в их лицах скорби в которой все уверены.
Обыкновенно курят, ухмыляются, они это могут, а когда газеты закончатся и не останется другой правды, только та, что с небес видна, ангелы заскучают. Им более по душе подняться на крышу и целый день созерцать, как течёт за горизонт город. Живое течение к безрассудному раю утех и надежд, подгоняемое смертью, но все же имеющее душу, спутанный клубок нити ведущей к богу.
Бывает, что Мерлин трезвый и на мели с губной гармоникой в руках. Эдакое, явление в лохмотьях чуда народу, приходит погреть на солнце свою дырявую спину. Посплетничать о житие с бытием. Он то, про ангелов знает многое. Хотя начнёшь расспрашивать, отмахнется как от назойливой мухи, слушай ушами душевную магию блюза, теребящего нервы высоковольтных проводов.
Чудная речь сплетенных звуков в мелодию зачарованного времени. Волшебство человека пожелавшего упасть в выгребную яму, потеряться навсегда отринув спасение. Ритм рокового пульса беспокойных жильцов десятого круга ада, еще живых в предстартовом состоянии. Тени сумеречного леса растут.
Шпили миллиона башен с развивающимися на ветру знамёнами кипящих сражений и что-то есть во всём недосказанном. Многозначительное молчание, безумства счастливого человека с букетом цветов, одинокая любовь писем присланных издалека, распухших от слов с липкостью мёда, проза будней, таблица перепада температур. Огромное сердце из белого мрамора в центре этих джунглей, оживает, появляется пульс.
Но ангелы молчат, даже если храмы станут ещё выше, а перезвоны колоколов затмят речь моторов, утихомирят разгул суеты. Ангелы прилетают просто покурить. Я всматриваюсь в их лица, забывая, что передо мной давно ушедшие люди. Свои.
Моя память никогда не сохранит их негативов, они молчат, потому что я оглох от сирен и Иерихоновых труб, скоро всё исчезнет, как и Мерлин. Останется крыша, не долгая пора года, вечная изморозь на душе, проблемы, любовь, незаштопанные носки, дымящие окурки и огромный мир в лучах восходящего на трон солнца, придется проснуться и жить с этим.
Боевые Действия
Али Баба Мамедов человек в расписной тюбетейке, среднеазиатский фермер оптовик, сей низкоросло-кривоногий потомок монголо-татарского нашествия в данный момент был крайне раздосадован. Ведь какой-то неизвестный шайтан-собака, далее его слова становились не переводимы, как впрочем, и мысли. Посмел самым наглым и бесцеремонным образом, сорвать протекающую торговую операцию.
Вымеряя расстояние мелким частым шагом, Мамедов искоса поглядывал на беспечно развалившегося в кресле гиганта в клетчатой кепке. Чай остывал, поданный плов оставался, не тронут, фрукты были не замечены, прислуга, навострив уши, ждала за дверью.
Подобное напряжение длилось около получаса, после раздался долгожданный звонок. Тип в кепке вынул трубку, после нескольких минут важного разговора, лицо здоровяка изменилось, там читалось знание важных ответов.
– Вот и информация появилась. Я всегда говорил, большие деньги, бесследно никогда не исчезают.
Мамедов переспросил – Нашелся этот проклятый шайтан? И добавил снова колоритной, не переводимой абракадабры.
Улыбнувшись, верзила подошел к Мамедову.
– Звонил Коля Бабуин, сейчас едем решать твои финансовые проблемы, партнёр.