День Святого Соловья - страница 4

Рядом на сидении грузно развалился Дерипаска и безмятежно посапывал. Его большая седеющая голова качалась из стороны в сторону, как маятник. Степан бросил взгляд на заместителя начальника и невольно улыбнулся: этот симпатичный, добродушный толстячок всю жизнь, наверное, только и занимался тем, что спал да гонял чаи. И чего ему вздумалось тащиться сегодня в Новозаводск, что за нужда такая возникла? Сидел бы себе в своем ободранном, но теплом кабинетике и хлебал бы чаек. Но, видать, приспичило. Может, купить чего надо – в Новозаводске ведь базары куда как побогаче мурдянских.

За Кукумаковкой скорость пришлось поубавить – на трассе начали появляться заносы. Снегопад усилился, поземка стала круче.

На повороте Барбацуца вдруг увидел припорошенную снегом невысокую фигурку человека. Он отчаянно махал руками, призывая остановиться. Степан осторожно нажал на тормоз.

Дверь стремительно открылась, в кабину заглянул паренек в солдатской шапке-ушанке. Его веснушчатое лицо, раскрасневшееся и мокрое, выражало какую-то решимость и было удрученным.

– Землячок, подбрось! – осипшим голосом попросил он. – А то я уж окоченел совсем.

– Залазь! – кивнул Степка. И хлопнул Дерипаску по плечу. – Ефимыч! Подвинься, у нас пассажир.

– А? Что? – заместитель встрепенулся, мотнул головой и с недоумением взглянул на парня. Но тут же успокоился, пододвинулся к Барбацуце и опять опустил свою балду на грудь.

Хлопец уселся, бросил под ноги продолговатый сверток и снял шапку.

– Вроде и мороза-то нет, – проговорил он, вытирая влагу с лица рукавом ветхого ватника. – А продрог до костей. Ветер…

Степан мельком взглянул на прикид неожиданного попутчика и, трогая, полюбопытствовал:

– На дембель, что ли, солдатик?

– Не-а! – замотал стриженой головой тот. – Я еще в ноябре дембельнулся… А что одет так, по-армейски, то оно сейчас в самый раз. Да и не успел я, честно говоря, обзавестись гражданской одеждой… Работы в селе нет…

– Я сам после армии еще полгода в форме ходил, – весело заметил Барбацуца, радуясь неожиданному собеседнику. – А сейчас ты куда?

– Да решил вот сеструху проведать, она в Новозаводске живет, – пояснил парень, уставившись на пачку «Святого Георгия», подпрыгивающую на панели приборов. – Закурить можно, землячок?

– Бери, бери! – разрешил Степка, и сам потянулся за сигаретой.

Покуривая, он крепко держал баранку и зорко следил за дорогой. Видимость пока была более-менее сносной, но постепенно ухудшалась.

– А вот и Кулички! – машинально констатировал он, заметив впереди белесые шапки приземистых хат. – Треть пути проделана.

Барбацуца покрутил настройку радиоприемника, кабину заполнило хриплое и гнусавое рычание известного украинского исполнителя.

– Вот припадочный! – тряхнул кудрявой головой Степка, однако частоту менять не стал – эти жалящие уши вопли ему нравились.

Между тем, Кулички остались позади. На бугорке за речушкой показались горбатые корпуса фермы. За ними – плоская крыша тока. Потом посадка, дальше – длинная скирда соломы.

– О! А это что?! – удивленно воскликнул пассажир, подавшись всем корпусом к лобовому стеклу и вовсю тараща глаза.

Барбацуца резко повернул голову. И от изумления открыл рот, на мгновение позабыв даже, что находится за рулем мчащегося «МАЗа». У скирды чернели ребра телеги, впряженная в нее краснобокая лошадка топталась на месте, застенчиво опустив голову. А между ее задом и передним бортом на оглоблях стоял щуплый мужичок со спущенными до колен штанами. Одной рукой он придерживал конский хвост, другой держался за круп животного и подергивался, будто попал под высокое напряжение. Его разрумяненная тощая задница мелькала с быстротой проблескового маячка на милицейской машине.

– Итит твою мать! – ошалело пролепетал Степка.

И в этот миг машину занесло, развернуло на девяносто градусов и бросило в сторону. Вылетев сначала на обочину, «МАЗ» юзом пошел по откосу, а затем, громыхая и скрежеща, покатился вниз с насыпи на замерзшие комья пахоты.

Увлеченный Лука в эту минуту был ослеплен и оглушен надвигающейся кульминацией нехитрого действа и вряд ли сразу заметил бы факт аварии. Но Губернаторша, напуганная страшным лязгом, со всей дури шарахнулась в сторону. Старика бросило на телегу, он шлепнулся голой задницей на мокрую солому, высоко задрав ноги и разбрызгивая семя.